«Товарищ Керенский»

Съезд представителей Балтийского флота, например, не признал декларацию и приостановил действие соответствующего (содержавшего ее текст) приказа по флоту. Постановление съезда выделяется особым радикализмом – как раз тогда многие моряки оспаривали решение правительства о замене командующего флотом. Но в то же время съезд корректно приветствовал «гражданина морского министра товарища Керенского». Это сочетание – отрицание декларации и почтительное отношение к главе ведомства, ее утвердившему, – может объясняться тем, как атмосфера принятия декларации была представлена морякам-депутатам. П. Е. Дыбенко так поведал съезду о встрече членов ЦК Балтийского флота с Керенским: «В декларации прав солдата сам министр не вполне согласен с пунктами 14 и 18, которые должны быть рассмотрены…» Иными словами, сохраняющийся авторитет известного политика использовался его оппонентами для критики одобренного им документа. Различные комитеты, большинство которых контролировалось умеренными социалистами, также выступили с критикой декларации. Дискуссии порой завершались победой сторонников Керенского, однако само обсуждение вопроса способствовало политической мобилизации его противников. Гельсингфорсский Совет, например, после острой дискуссии принял эсеровскую резолюцию, одобрявшую декларацию, но собрание представителей судовых комитетов некоторых кораблей, в том числе линкора «Республика», дредноутов «Петропавловск», «Гангут», «Севастополь», потребовало отмены 18-го пункта[749]. Как видим, на этот раз неприятие «Декларации Керенского» объединило и активистов «Республики», которые ранее также критиковали политика, и комитетчиков «Севастополя», которые прежде его горячо приветствовали.

В резолюциях осуждению подвергалось содержание приказа, но в ходе дискуссий речь порой шла и о военном министре. На заседании Исполнительного комитета Западного фронта, состоявшемся 17 мая, в центре внимания оказался пункт 14. Один из членов комитета заявил: «Я протестую не против Керенского, я протестовал бы и против Церетели, и против родного отца: дело не в имени, а в данном параграфе». Другой оратор отмечал негативное влияние генералитета на главу ведомства: «…в худшем положении из всех министров оказался Керенский, потому что ему приходится опираться на штабы, где остались… ставленники режима Сухомлинова. Если кратко охарактеризовать декларацию, то она есть уничтожение бесправия солдата, но не провозглашение его прав…» Очевидно, на позицию членов Исполкома повлияли настроения простых солдат. Один из выступавших отмечал, что фронтовики, изучив 14-й пункт, называют Керенского «жуликом»[750].

17 мая и комитет запасного батальона Измайловского полка критически оценил декларацию. Таким образом, эти радикально настроенные активисты выступили против приказа Керенского еще до того, как начало сказываться воздействие критических публикаций большевистской прессы[751].

Для многих солдат декларация была недопустимой ревизией Приказа № 1, ликвидацией завоеваний революции. И большевики использовали эти настроения для развертывания первой массированной пропагандистской атаки против Керенского. 16 мая в «Правде» была опубликована статья Г. Е. Зиновьева «Декларация прав или декларация бесправия», на следующий день о «Декларации бесправия» писала и «Солдатская правда». Статья Зиновьева задавала тон для большевистской пропаганды, а 18 мая к атаке на военного министра подключился и Л. Б. Каменев, который заявил: «Декларация нового правительства и деятельность Керенского показывают яснее ясного, что вожди меньшевиков и народников пошли по дорожке, предуказанной англо-французским и русским империализмом»[752]. На различных собраниях, в армейских комитетах большевики предлагали принимать резолюции, осуждающие декларацию, которая, по их же собственному признанию, стала для них «превосходным агитационным материалом»[753].

Действия большевиков не остались незамеченными. Видный эсер, участвовавший в разработке декларации и хорошо осведомленный о положении в столичном гарнизоне, писал: «Последние дни в Петроградском гарнизоне ведется усиленная агитация против приказа т. Керенского об общих правах военнослужащих. <…> Вокруг имени т. Керенского в связи с этим приказом поднята шумиха…»[754] Агитация «вокруг имени товарища Керенского» была успешной, и сторонникам министра следовало на нее реагировать. В их газетах появлялись статьи в защиту декларации, против пропагандистских атак большевиков. Так, газета Петроградского Совета писала: «“Правда” превратила декларацию прав солдата в декларацию солдатского бесправия и сделала из нее сплошной обвинительный акт против Керенского»[755]. Цитирование пропагандистского штампа, изобретенного Зиновьевым, свидетельствовало, однако, о его распространенности.