«Товарищ Керенский»

В некоторых резолюциях отвергались не отдельные пункты приказа, а весь документ: «Горячо протестуем против “Декларации прав солдата”, изданной министром Керенским…», – гласила резолюция митинга солдат Харьковского гарнизона[764]. 7 июня и общее собрание Кронштадтского Совета постановило отвергнуть декларацию целиком[765]. Моряки заградителя «Мста» требовали проведения некоего армейского референдума: протестуя против приказа, который «служит скорей бесправием солдата», они требовали либо его немедленной отмены, либо передачи на голосование «по частям войск»[766].

9 июня Е. Д. Стасова от имени секретариата ЦК большевиков писала в Московское областное бюро партии: «Настроение повысилось в течение последних 2½–3 недель на почве недовольства деятельностью коалиционного министерства, “Декларацией прав солдата” Керенского, приказом о наступлении, расформированием полков…» Перечислялись и иные причины обострения ситуации, но исходной точкой политической мобилизации называлась декларация. В тот же день было принято и воззвание ЦК и Петербургского комитета большевиков – в разгар Июньского кризиса критика приказа министра использовалась для привлечения военнослужащих на сторону партии: «Вместо обеспечения прав солдат – “Декларация” Керенского, нарушающая эти права в ряде очень важных пунктов»[767]. Данное воззвание важных партийных центров несло в себе критику в адрес министра, однако, в отличие от ряда большевистских резолюций, не содержало требования отвергнуть приказ целиком.

Всероссийская конференция военных организаций большевиков, состоявшаяся 16–23 июня, несмотря на то что цитировала оценку Зиновьева, также не отвергала декларацию полностью. «…Хотя в этой декларации имеется много правильного и необходимого для солдат, – говорилось в резолюции, – но вместе с тем в основных своих положениях, в целом ряде важнейших пунктов она является на деле декларацией бесправия солдат»[768]. Таким образом, в отличие от некоторых радикально настроенных активистов этот форум армейских большевиков находил в декларации «много правильного». Можно предположить, что авторы резолюции вынуждены были учитывать разнородность «фронтового большевизма», который мог весьма отличаться от большевизма столичного, тоже, впрочем, довольно разнообразного[769].

В то же время и некоторые оппоненты большевиков отнеслись к декларации отрицательно – такие настроения проявлялись в действующей армии. Большевистская фронтовая газета писала, что «печально знаменитая» декларация вызвала отпор не только в «крайне левых», но и в «умеренно-меньшевистских кругах»[770]. Действительно, в рядах умеренных социалистов не наблюдалось единства. В газете «Солдатское слово» была напечатана карикатура «Нож в спину»: человек в длинном пальто, из кармана которого высовывается экземпляр газеты «Правда», заносит кинжал с надписью «Клевета» над Керенским, сосредоточенно работающим с бумагами, среди которых видна и декларация[771]. Некоторые меньшевики и эсеры стали критиковать декларацию. Даже социалисты-революционеры Гельсингфорса, активно защищавшие Керенского, потребовали изменения 14-го и 18-го пунктов «для полного соблюдения принципа демократизации армии», хотя и стремились сохранить авторитет вождя: «Минуя штабы, необходимо с заявлениями поправок обратиться прямо к Керенскому, которому снизу и указать на ошибки, не по его вине вкравшиеся в общие положения приказа». На заседании местного Совета представитель эсеров обосновывал необходимость внесения поправок в декларацию «для достижения полной демократизации армии»[772]. Можно предположить, что умеренные социалисты учитывали настроения военнослужащих, критиковавших приказ. Большевики же радостно регистрировали колебания и разногласия в рядах своих оппонентов. Зиновьев с удовлетворением ссылался на газету социалистов-революционеров, которая цитировала моряка-эсера: «Мы глубоко уважаем А. Ф. Керенского, но мы не считаем возможным принимать его распоряжения без критики. <…> Эти два пункта мы вычеркнули и их в жизнь проводить не будем»[773]. По-видимому, похожие настроения повлияли и на текст резолюции, принятой 31 мая на общем собрании запасного батальона 3-го стрелкового полка: батальонному комитету удалось отстоять пункт о доверии Керенскому и командованию в целом, но солдаты добились включения в резолюцию пункта об их «изоляции от революционной армии»[774].