«Товарищ Керенский»

Ведущие российские газеты сообщали о невероятных успехах поездок военного министра на фронт. Действительность была более сложной, но и сами визиты, и их освещение в прессе существенно повлияли на развитие системы образов Керенского, поэтому и поездки, и публикации о них в печати, и восприятие подобной информации заслуживают особого внимания.

Речь Керенского на съезде делегатов Юго-Западного фронта стала важнейшим выступлением во время посещения им действующей армии 12, 13 и 14 мая. Вновь он именовал российских солдат «самыми свободными в мире», вновь обличал братание. Опять он обращался к революционной традиции, воодушевляя военнослужащих: «Мои товарищи социалисты-революционеры умирали один за другим в борьбе с самодержавием. Если вам предстоит почетная смерть на глазах всего мира, позовите меня. Я пойду с ружьем в руках впереди вас!» Он призывал солдат к подвигу и торжественно обещал быть примером для них: «Мы на карты поставили судьбы миллионов людей. Вперед, на борьбу за свободу, не на смерть, а на пир зову я вас! Мы, деятели революции, имеем право на смерть!» Эти слова были встречены громом аплодисментов, раздались возгласы: «Мы идем за тобой, товарищ. Вперед, за свободу!» Министр заявил о своей вере в победу и торжественно обещал генералу Брусилову, главнокомандующему фронтом, что солдаты исполнят его приказ о наступлении[777]. Эти темы звучали и в других речах Керенского, в последующие дни. Через некоторое время Брусилов обратился к подчиненным ему армиям: «Я счастлив засвидетельствовать перед войсками вверенного мне фронта, что во всех частях и всех комитетах военный министр был встречен с необыкновенным подъемом, энтузиазмом и воодушевлением»[778].

Политический ресурс пропагандистской поездки Керенского прославленный полководец стремился использовать. Он тоже утверждал, что его подчиненные готовы откликнуться на призыв министра – забыть все старые счеты и недоразумения, восстановить железную дисциплину и порядок, строго исполнять все распоряжения начальства, прекратить братание с противником. Наконец, со своей стороны полководец заверял, что все его подчиненные готовы перейти в наступление. Вряд ли сам Керенский одобрил бы утверждение о «восстановлении» дисциплины (как раз в этом его упрекали противники «слева»[779]) – он говорил о создании принципиально новой «дисциплины долга», но данное заявление военачальника было оставлено без комментариев.

Впоследствии Брусилов вспоминал визит Керенского иначе: «Солдатская масса встречала его восторженно, обещала все что угодно и нигде не выполнила своего обещания. Шкурничество и отсутствие дисциплины взяло верх, что и было вполне понятно»[780]. К мемуарам генерала следует относиться осторожно: например, он не счел нужным упомянуть о своих собственных речах и обращениях того времени, в которых сам прославлял военного министра. А ведь именно эти тексты оказывали воздействие на общественное мнение – суждения известного военачальника, ставшего вскоре верховным главнокомандующим, воспринимались как авторитетнейшая экспертная оценка. Если Брусилов, опираясь на авторитет Керенского, стремился укрепить дисциплину и поднять боевой дух войск, то подобные обращения полководца, в свою очередь, усиливали популярность политика.

Поездки Керенского на фронт играли большую роль в подготовке наступления, а также существенно влияли на формирование образа вождя революционной армии. После посещения Юго-Западного фронта он провел переговоры с командованием Румынского фронта, затем в Одессе и Севастополе участвовал в важных совещаниях, выступал на митингах. На обратном пути он вновь заехал в Киев, потом отправился в Могилев, в Ставку верховного главнокомандующего. 21 мая Керенский прибыл в Петроград, а 22-го – вновь отправился в действующую армию, на этот раз чтобы посетить соединения Северного фронта.

Многие газеты сообщали о восторженном приеме, оказываемом Керенскому. Так, после митинга в расположении 3-го Кавказского корпуса тысячи солдат долго бежали за автомобилем военного министра, многие от радости плакали, некоторые на ходу вскакивали в машину, обнимали министра, целовали его. Газеты писали и о тех войсковых частях, которые, изначально настроенные против войны, выходили встречать министра под антивоенными лозунгами, но под воздействием речей Керенского меняли свою политическую позицию и заявляли о готовности наступать. Особо отмечалось, что, находясь на фронте, министр посетил и передовые окопы[781].

К сообщениям «большой прессы», освещавшим пропагандистские успехи Керенского, разные читатели относились по-разному. Политические взгляды, социальное положение, профессия, а также местонахождение человека существенно влияли на восприятие им этой информации. Так, оценки фронтовиков часто весьма отличались от мнения тех, кто находился в тылу.

Генерал А. Е. Снесарев сам не был свидетелем выступлений Керенского, но фиксировал в дневнике впечатления офицеров и генералов, слышавших министра. 14 мая, когда визит Керенского на фронт еще продолжался, Снесарев писал: