«Товарищ Керенский»

Наконец, на различные аспекты жизни партии социалистов-революционеров повлияло возвращение в Россию в апреле В. М. Чернова, виднейшего теоретика партии. Позицию Чернова можно определить как левоцентристскую, широкое распространение получили его слова, произнесенные на заседании партийных активистов в начале мая: «Или революционное движение съест войну, или война съест революцию»[921]. В то же время Чернов стремился предотвратить расколы в партии, что требовало разнообразных политических маневров.

В коалиционное министерство Чернов вступил в качестве министра земледелия. Социалисты-революционеры, многие крестьяне с энтузиазмом приветствовали «селянского министра», ожидая от него радикальной аграрной реформы. Ожидания эти оказались явно завышенными: возможности Чернова были ограничены и соглашениями о создании коалиции, и объективными обстоятельствами. Но даже и те меры, которые он проводил, в сочетании с его позицией по вопросу о войне вскоре сделали Чернова излюбленным объектом критики для консервативной и либеральной прессы. Со временем к этой критике подключились и правые эсеры, прежде всего газета «Воля народа».

От эсеров поддержка ими Чернова, защита его от нападок оппонентов требовала разработки риторики прославления руководителя, а это не могло не влиять и на язык описания Керенского. В некоторых случаях активисты приветствовали одновременно двух лидеров, иногда такие резолюции публиковались в партийной прессе. Собрание социалистов-революционеров Александро-Невского района 5 мая постановило: «Приветствовать дорогих товарищей по партии В. М. Чернова и А. Ф. Керенского, а также и всех других социалистов, вошедших ввиду создавшегося крайне тяжелого положения родины во Временное революционное правительство, которое, опираясь на трудовую демократию – Советы крестьянских, рабочих и солдатских депутатов, явится сильной революционной властью»[922].

В некоторых же случаях Керенскому и Чернову адресовались резолюции, в которых они оба именовались вождями партии. Например, собрание эсеров города Златоуста направило министру земледелия телеграмму, в которой сообщало, что «единогласно приветствует» в его лице «вступление наших товарищей вождей в коалиционное министерство». Нет сомнения, что Керенский здесь включался в число «вождей», хотя главным олицетворением министров-социалистов для членов партии был все же Чернов. В то же время губернский съезд социалистов-революционеров в Саратове направил телеграмму военному министру: съезд «приветствует товарищей граждан Керенского, Чернова как ответственных вождей своей партии, взявших на себя высокую обязанность спасения родины в тяжелую минуту внешних испытаний, опасности анархии внутри»[923]. Телеграмма была адресована Керенскому, Чернову же направлялась копия, что само по себе могло свидетельствовать о некоей иерархии вождей (саратовцы, возможно, особенно гордились Керенским как «своим» представителем в Государственной думе). Но для большинства активистов-эсеров в мае именно Чернов был главным партийным вождем. Так, Бобруйское организационное собрание эсеров именовало его «идейным вождем», организация партии в Грозном приветствовала «своего духовного вождя и учителя», а общее собрание петропавловской партийной группы слало «товарищеский» привет «вождю, гордости партии своей». Объединенный съезд лесничих, лесоустроителей, лесных кондукторов, лесной стражи и рыбного надзора Сахалинской области, используя партийную риторику в обращении к главе своего ведомства, слал «горячий привет первому министру социалисту, являвшемуся вождем и вдохновителем партии, на знамени которой начертаны великие лозунги “Земля и воля”»[924].

В некоторых случаях к Чернову обращались с теми же словами, которыми характеризовали Керенского, встречался и упоминавшийся выше образ «кормчего». Бьорнбергский комитет партии социалистов-революционеров так приветствовал министра земледелия: «Дорогой вождь, знамя “Земля и воля” воздвигнуто на руль [так в документе. – Б. К.] государственного корабля. Мы всеми силами будем очищать дорогу, и Вашими руками руль со знаменем “Земля и воля” направит корабль к помеченной цели». Министра земледелия именовали также «старым испытанным поборником свободы и счастья трудового народа», «первым народным министром», «испытанным борцом», «истинным другом народа»[925].

Вместе с тем для описания Чернова использовались и иные слова, которые не удалось обнаружить в обращениях к Керенскому: «идейный вождь», «духовный вождь», «учитель»[926]. Именно такие характеристики соответствовали представлениям активистов партии. Так, Кутаисская губернская конференция эсеров посылала Чернову «сердечный привет… как своему испытанному теоретическому вождю». Это была первая резолюция, приветствовавшая Чернова, опубликованная в главной партийной газете. И в других резолюциях той поры авторы именовали лидера партии «дорогим учителем и товарищем»[927].