«Товарищ Керенский»

Корреспонденты газет сообщали, что итоги голосования стали полной неожиданностью для большинства делегатов съезда. Волновались представители фронта, ведь их влияние в армии строилось на авторитете военного министра, обаяние имени политика способствовало популярности социалистов-революционеров – «мартовские» эсеры нередко записывались «в партию Керенского» (порой офицеры и даже генералы вступали в партию, членом которой был военный министр[943]). Некоторые провинциальные депутаты полагали, что итоги голосования будут способствовать пропаганде большевиков, критикующих Керенского. На следующий день группы делегатов проводили частные совещания по вопросу возможной ликвидации инцидента. На закрытом заседании съезда правая группа требовала нового голосования, но левые и многие представители центра заявили, что «воля съезда» относительно кандидатуры Керенского «выражена ясно»[944].

Итоги голосования остались без изменений, однако острая полемика продолжалась и после окончания съезда. Создается впечатление, что партийное руководство хотело поскорее забыть о конфликте, но правые эсеры продолжали его нагнетать. Протестуя против того, что Керенский не избран в ЦК партии, Брешко-Брешковская в заявлении, опубликованном в партийной печати уже после начала наступления на фронте, выразила возмущение тем, что съезд не удостоил своим доверием «достойнейшего из достойных граждан земли русской Александра Федоровича Керенского». В знак протеста она вышла из Центрального комитета. В ответ ЦК принял официальное решение, в котором вновь повторил версию, представленную после оглашения итогов голосования: «для участников съезда было очевидно», что товарищ Керенский, «всецело поглощенный своей работой» в правительстве, «не может уделить своих сил и для Центрального комитета партии». ЦК выражал «глубокое уважение» «Бабушке», но констатировал, что ее заявление представляет собой попытку подорвать авторитет съезда и ЦК[945].

Отношение к Керенскому становилось показателем разногласий внутри партии, касающихся различных проблем, прежде всего наступления, и провоцировало новые разногласия. При этом если газета «Воля народа» продолжала активно поддерживать министра, то центральный орган партии должен был лавировать, сохраняя некий баланс мнений. В июне «Дело народа» опубликовало всего лишь четыре резолюции в поддержку Керенского. Например, было напечатано постановление студенческого батальона, военнослужащие которого подтверждали свое «безусловное подчинение министру Керенскому» и выражали готовность ведения, «когда это потребуется, активной борьбы в защиту русской революции»[946]. Но в газете была опубликована и резолюция собрания 6-го запасного саперного батальона, осуждавшая одну из милитаристских манифестаций[947]. Если учесть, что участники этой манифестации прославляли Керенского, то разумно предположить, что сторонники военного министра без радости встретили данную публикацию. В целом вряд ли можно говорить о какой-то единой линии редакции «Дела народа» по отношению к военному министру.

В то же время различные организации партии социалистов-революционеров продолжали использовать популярность Керенского как важный политический ресурс. На его авторитет, например, часто ссылались во время выборов в органы местного самоуправления, прежде всего в Москве и Петрограде. И современники полагали, что избирательные победы эсеров – неожиданные даже для руководства партии – во многом объяснялись этим фактором: «В Москве голосовали за эсеров благодаря Керенскому», – записала 29 июня в своем дневнике видная представительница партии кадетов[948].

Процитированные в начале раздела тексты Керенского и Гоца не вполне точно отражают динамику конфликтов в партии эсеров. Керенский писал о своем личном противостоянии с «догматиком» Черновым, которому-де чуждо было творческое отношение к политике. Но при таком видении ситуации игнорируется сложнейшая обстановка в партии, организацию которой вряд ли можно было назвать «вождистской». Хотя в пропаганде эсеров присутствовали многие элементы культа вождя, связанные с развитыми приемами прославления «борцов за свободу» и партийных лидеров, тем не менее партия представляла собой сложную и динамичную коалицию различных группировок, которые не мог контролировать какой-то один руководитель.

Утверждение же Гоца о том, что руководство эсеров всегда рассматривало Керенского как «случайного члена партии», «не связанного с ее основным руководящим ядром», как «попутчика», также требует комментария. Некоторые ветераны партии действительно видели в Керенском «выскочку», даже «чужака». Представляется, что не только политический расчет, не только рациональные мотивы повлияли на то, что эсеры не избрали в ЦК наиболее популярного политика России. Сказалось и неприятие иной политической культуры, которую представлял Керенский. Жесты политика, идеально соответствовавшие жанру «митинга-концерта», поведение его обожателей отталкивали ветеранов партии.