«Товарищ Керенский»

Часть обязанностей по администрированию министр передоверил своим помощникам в военном и морском ведомствах, справедливо полагая, что именно политическое обеспечение поставленных им целей является для него приоритетной задачей. Сыграв большую роль в создании коалиционного правительства, Керенский впоследствии сосредоточил свое внимание не на переговорах с партийными лидерами коалиции, а на пропагандистской подготовке наступления. С этой целью он предпринял ряд поездок на фронт, его выступления, адресованные делегатам съездов и военнослужащим разных соединений армии, широко освещались и «большой прессой», и изданиями политических союзников министра. Керенский довольно умело создавал информационные поводы, чтобы его поездки, привлекавшие внимание публики на фронте и в тылу, вызывали особый интерес.

Решение сложных политических задач требовало умелого использования уже имеющегося авторитета. Всячески эксплуатировалась репутация «борца за свободу» – она должна была сделать легитимными и непопулярные действия министра. И сам Керенский, и дружественная ему пропаганда, и авторы приветствовавших его резолюций ссылались на этот источник легитимности. Вместе с тем и стиль «театра революции», получивший столь широкое распространение в марте и апреле, продолжал способствовать популярности министра. Солдаты мечтали увидеть самого известного «митингового оратора», а выступления Керенского в одесском театре и Большом театре в Москве стали яркими проявлениями его ораторского стиля. В той ситуации, когда даже ответственные политики считали, что важнейшей задачей министра является пробуждение энтузиазма, такая манера была востребована – объятия, поцелуи и разбрасывание цветов казались уместными и многим суровым солдатам.

Керенский продолжал развивать образ «демократического министра», «министра-гражданина», используя соответствующие риторические приемы и жесты. Фотографии, растиражированные затем изготовителями почтовых открыток, известные не только в России, но и в других странах, запечатлели военного министра, пожимающего руку членам комитетов, простым солдатам. Вместе с тем образ «демократического министра» милитаризовался: Керенский облачился во френч и фуражку английского типа, «железные ноты» стали звучать в его приказах и публичных выступлениях. Милитаризация репрезентации министра и его поездки на фронт способствовали тому, что существенным изменениям подвергся и образ «героя революции». Теперь Керенский представлялся и как герой, демонстрирующий свою храбрость на фронте, воодушевляющий войска. Авторитет героев войны, награждавших министра боевым орденом, подтверждал эту репутацию. Образ «вождя революционной армии», создававшийся Керенским, его сторонниками и временными союзниками, был востребован значительной частью общества, и именно в мае министр стал часто именоваться «вождем» – при этом соединялись и имперская традиция прославления «военных вождей», и революционная традиция почитания вождей социалистических партий.

Май стал и временем усиленной разработки негативных образов Керенского. И ранее, когда он был министром юстиции, его действия порой подвергались критике, которая исходила прежде всего от тех, кто считал слишком гуманным отношение Керенского к деятелям «старого режима». Но все же видные политические силы за этими критическими выступлениями не стояли, да и устойчивых негативных образов в результате этой критики не появилось. В целом общественное мнение положительно оценивало деятельность Керенского как главы Министерства юстиции.

Став же главой военного ведомства, Керенский неизбежно попал под огонь критики, ибо политические противоречия, касавшиеся реформирования вооруженных сил в условиях революции, были гораздо более серьезными. Осуждение Керенского «снизу», со стороны части солдат и матросов, предшествовало оформлению критических замечаний со стороны основных участников политического процесса. Еще в начале мая дружественные Керенскому издания с возмущением и удивлением фиксировали, что в уличных разговорах встречаются рассуждения, будто министр «продался буржуазии». Правда, подобные выступления встречали отпор со стороны других участников дискуссий, но вскоре Керенского начали критиковать и организованные политические силы.

Резкие высказывания министра в адрес политиков Финляндии, выступавших за независимость Великого княжества, способствовали формированию негативного отношения к автору этих высказываний в финском обществе. Впрочем, на восприятие Керенского в России это повлияло слабо. Хотя Ленин, Троцкий, некоторые другие левые социалисты осудили имперские высказывания министра, данная тема не стала особенно важной для партийной агитации.

Иное значение имели требование установления «железной дисциплины» в армии, принятие «Декларации прав солдата». Либеральные и консервативные силы, недовольные декларацией, увольнением Алексеева и Ромейко-Гурко, сдерживали свою критику ввиду подготовки наступления и к тому же одобряя расформирование недисциплинированных полков.