«Товарищ Керенский»

Но мы, гвардейцы, благодаря нашей организации сказали военному министру Керенскому в глаза, когда он приезжал к нам 16 июня, что мы в наступление не пойдем и мы Вас министром не признаем. А он говорит: что же Вы мне, министру-социалисту, не верите? Но мы сказали, что мы Вам не верим и что Вы, если социалист, то Вы знаете, что теперь все мы граждане, но зачем же Вы издаете такие приказы, что офицер имеет право застрелить своего подчиненного за неисполнение приказания и что если подчиненный не исполнит приказания начальника, то жена или мать лишается [права] пайка получать. <…> Мы встретили военного министра со свистом[972].

Гренадерский полк стал центром притяжения для других солдат, отказывавшихся исполнять приказы. С началом наступления мятежный полк был окружен сводным отрядом, в который входили артиллерия и броневики. После предъявления гренадерам ультиматума они разоружились, Дзевалтовский и другие активисты были арестованы и отданы под суд.

Вызов командованию бросали и другие войсковые части, и не всегда за этим стояли радикальные социалисты. На благополучном Румынском фронте полки 163-й дивизии вступили в союз с местными крестьянами, которые при поддержке русских солдат громили помещичьи экономии и распределяли земли; возникла неподконтрольная властям территория – «Нигульская республика». Вождем восстания стал подпоручик И. Филиппов, который в это время еще не был большевиком. Он заявлял, что своими действиями способствует утверждению на «Святой Руси» свободы, равенства и братства. Дивизия получила приказ о передислокации, но повстанцы решили остаться в контролируемых ими деревнях вплоть до заключения мира. Их также окружили и принудили сложить оружие, Филиппов и другие руководители восстания были арестованы[973].

Эти случаи выделяются своими масштабами, но и в иных ситуациях дисциплина нередко восстанавливалась только силой либо угрозой ее применения. К операциям такого рода привлекались кавалерийские, артиллерийские и броневые части – наступлению российской армии порой предшествовали малые гражданские войны между разными ее полками. Применение же «надежных» войск было невозможно без санкции комиссаров и комитетов, а те, сколачивая импровизированные карательные отряды, опирались на авторитет военного министра. Информация об этих конфликтах могла устрашать потенциальных бунтовщиков, однако ситуация на фронте все равно оставалась непредсказуемой: «Целые дивизии готовы были взбунтоваться, полки повиновались чисто формально. Одни офицеры вообще игнорировали резолюцию о наступлении, другие открыто саботировали подготовку к боевым действиям», – вспоминал сам Керенский[974].

Порой активная фаза подготовки к наступлению приводила к падению популярности военного министра. Командующий одним из армейских корпусов сообщал 7 июня: «Доношу, что 169-я дивизия как боевая единица не существует. <…> Во время посещения комкором [командиром корпуса] одного из полков ему заявили, что если Керенский призывает к наступлению, то и ему верить не надо»[975].

Иногда полки, с энтузиазмом приветствовавшие министра, затем отказывались идти в наступление[976]. Все это не было секретом для современников. 16 июня, в день, когда, как уже отмечалось, началась артиллерийская подготовка, В. М. Пуришкевич сообщал членам Государственной думы: «Когда Керенский находится здесь, среди полков, среди военачальников, среди солдат, когда он говорит свои вдохновенные речи, то те гады, которых немного в каждом полку… эти темные силы, грязные силы, в тот момент, когда говорит Керенский, – я был во всех местах после Керенского, – эти темные силы молчат, когда министр в их среде, но когда министр уезжает, начинается пропаганда этих темных сил». Москвич же, черпавший информацию из прессы, также писал о кратковременном эффекте от речей министра: «В момент налета Керенского, под натиском его пламенных речей, в солдатах зажигается на время подобие патриотического чувства, а как только он умчался в другое место, солдаты кричат: “Долой войну!”»[977]

В других случаях, хотя командиры и отмечали «прекрасный» эффект от выступления Керенского, они признавали, что его испытали только депутаты частей и подразделений соединения, присутствовавшие на митинге[978].