«Товарищ Керенский»

Создание коалиционного Временного правительства в мае существенно укрепило влияние Керенского: он не только занял важный пост военного и морского министра, но и увеличил свою популярность. Сложная, в конечном итоге недостижимая задача создания в вооруженных силах «дисциплины долга», основанной на сознательности «солдата-гражданина», требовала соглашений между генералами и усиливающими свое влияние членами войсковых комитетов разного уровня. А это, в свою очередь, диктовало необходимость корректировки репрезентации главы военного и морского ведомств. Опираясь на уже разработанные, популярные и известные образы «борца за свободу» и «демократического министра», Керенский, милитаризовал свой облик, свой стиль, свои выступления, создавая образ «вождя революционной армии». Этот образ стал важным инструментом пропагандистской подготовки Июньского наступления российской армии, и различные сторонники наступления внесли свой вклад в разработку нового образа и его распространение.

Между тем подготовка активных боевых действий на фронте способствовала и мобилизации противников военного министра – большевиков, части левых социалистов, анархистов. Важными инструментами такой мобилизации послужили негативные образы Керенского – для многих солдат именно военный министр стал олицетворением ненавистного для них наступления. Впервые «революционный министр» оказался объектом массированных пропагандистских атак: оформляя эти настроения, противники Керенского начали активно создавать галерею его негативных образов, подвергая критике и политический курс министра, и его политический стиль.

Но именно пропагандистские нападки на Керенского способствовали консолидации широкой и разнородной коалиции наступления, которое поддерживали генералитет, деловая элита, либералы и значительная часть умеренных социалистов. В разной степени и разным образом стремились они укрепить авторитет военного министра, служившего олицетворением подготавливаемой военной операции. У некоторых участников этой коалиции были свои претензии к Керенскому, однако они откладывали его критику, понимая, что прославление военного министра способствует пропагандистской подготовке наступления. В такой ситуации получили развитие и распространение новые положительные образы вождя. Некоторые же предлагавшиеся тогда образы воспринимались современниками совершенно по-разному: так, сравнение военного министра с Наполеоном одних возмущало, а у других пробуждало надежды на восстановление порядка в стране.

Впрочем, коалиция поддержки наступления не была прочной: умеренные социалисты, доминировавшие в руководящих органах меньшевиков и эсеров, нередко противостояли консерваторам, либералам и правым социалистам (особенно заметной была полемика между центральными печатными органами конституционных демократов и социалистов-революционеров – газетами «Речь» и «Дело народа»). Различные участники этих дискуссий стремились привлечь Керенского в качестве своего союзника, ссылались на его авторитет, предлагали собственные трактовки образа вождя и критиковали соответствующую тактику оппонентов. Он же лавировал, не спешил занимать определенную позицию, а порой в разных аудиториях давал разные политические оценки. Такая ситуация приводила к тому, что военного министра по-своему прославляли и «слева», и «справа», вследствие чего галерея его положительных образов становилась все более разнообразной.

Еще во время подготовки наступления и в особенности после 18 июня Керенский представляется дружественной ему пропагандой не только как вдохновитель, но и как «герой наступления». Образ «героя», «героя революции», использовавшийся при описании министра еще в марте, получал новые патриотические смыслы. На фоне же восторженных пропагандистских сообщений зарождались слухи о том, что Керенский с красным знаменем в руках ведет в бой полки революционной армии под огнем врага.

Образ «героя» был необычайно важен для становления харизмы Керенского. Он и раньше представлялся как «пророк», революционер-аскет, как уникальный и незаменимый политик, как «последняя надежда» страны, как вождь-спаситель. Однако торжества по случаю первых побед российской армии в июне явились уже знаком становления культа «великого вождя», Керенский начал изображаться и восприниматься в качестве символа революционной России. Культурные формы, необходимые для описания харизмы революционного лидера, были найдены. Этот культ вождя стал важным политическим ресурсом, который затем использовался во время Июльского кризиса, когда большевики и их политические союзники бросили вызов власти Временного правительства.

На разных этапах разные силы участвовали в разработке и тиражировании образов Керенского.