«Товарищ Керенский»

Праведный суд революционной юстиции должен свершиться, официальное судебное решение станет подтверждением того приговора, который общественное мнение уже заранее вынесло «слугам старого режима», и Керенский в силу уже сложившейся его репутации будет гарантом того, что «возмездия» им не избежать. Именно это и желали услышать собравшиеся: слова Милюкова, по свидетельству репортера, были встречены бурными, продолжительными рукоплесканиями и громкими криками одобрения. На такую реакцию, надо полагать, опытный оратор и рассчитывал[343]. И в иных случаях политики разного уровня стремились решать стоявшие перед ними задачи, ссылаясь на авторитет популярного политика. Подобные многочисленные ссылки влиятельных и известных современников еще более укрепляли авторитет Керенского.

Милюков также продолжал утверждать, что вхождение Керенского в состав Временного правительства имело огромное политическое значение. 27 марта, выступая на Седьмом съезде конституционно-демократической партии, он заявил: «Я помню тот решительный момент, когда я поздравил себя с окончательной победой. Это был тот момент, когда по телефону на нашу просьбу стать министром юстиции А. Ф. Керенский ответил согласием». Сложно судить об искренности оратора, однако показательно, что слушатели Милюкова и в этой партийной аудитории вполне разделяли его оценку: раздались рукоплескания, крики «Браво!»[344].

Если Милюков в своем выступлении 2 марта добивался одобрения со стороны общественного мнения, ссылаясь на авторитет политика, который в соответствии со своей репутацией был готов решительно преследовать слуг «царизма», то и сам Керенский тоже стремился получить необходимую для него общественную поддержку, выдвигая перечень популярных действий. В тот же самый день он использовал этот прием несколько раз. В Екатерининском зале, обращаясь к «солдатам и гражданам», часть которых, возможно, уже слышала выступление Милюкова, Керенский, встреченный аплодисментами, объявил, что согласился стать министром юстиции. Раздались бурные аплодисменты и крики «ура». Затем Керенский перечислил несколько акций правительства, которые заведомо должны были получить одобрение аудитории, но, в отличие от Милюкова, начал он с необходимости спешного освобождения «борцов за свободу»: «Наши товарищи – депутаты 2-й и 4-й Дум, беззаконно сосланные в тундры Сибири, будут немедленно освобождены и с особым почетом привезены сюда». И только после этого он указал на судьбу, ожидающую «слуг царизма»: «Товарищи! В моем распоряжении находятся все бывшие председатели Совета министров и все министры старого режима. Они ответят за все преступления перед народом согласно закону». Из толпы раздались возгласы: «Беспощадно!» Керенский заявил: «Товарищи! Свободная Россия не будет прибегать к тем позорным средствам борьбы, которыми пользовалась старая власть. Без суда никто подвергнут наказанию не будет»[345].

В этой речи Керенский обозначил важнейшие направления своей деятельности: скорое освобождение «узников царизма», решительное судебное преследование «слуг царизма», установление истинного правосудия в России.

Данное выступление было пробой, репетицией более важной речи, произнесенной в тот же день, 2 марта. Как уже отмечалось, Керенский, возглавив Министерство юстиции, стремился сохранить за собой и политически важную должность товарища председателя Исполкома Петроградского Совета. Не получив в этом поддержки руководителей Исполкома, он через голову лидеров социалистов обратился непосредственно к пленуму Совета, к простым депутатам. И в этой речи он также немалое внимание уделил своей будущей деятельности в качестве министра. Но на этот раз решил начать с беспроигрышной для такой аудитории темы: возмездие «слугам царизма». При этом Керенский напомнил, что именно он инициировал их первые аресты и осуществлял контроль над арестантами: «Товарищи, в моих руках находились представители старой власти, и я не решился выпустить их из своих рук». Раздались бурные аплодисменты и возгласы: «Правильно!» После этого Керенский затронул другую популярную тему – связанную с судьбой «борцов за свободу»: «Немедленно по вступлении на пост министра я приказал освободить всех политических заключенных и с особым почетом препроводить из Сибири сюда, к нам, наших товарищей-депутатов, членов социал-демократической фракции 4-й Думы и депутатов 2-й Думы». Вновь последовали бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Министр продолжал: «Освобождаются все политические заключенные, не исключая и террористов». Решение Керенского войти в состав правительства было одобрено пленумом Совета, и он сохранил за собой должность товарища председателя Исполкома. Простые депутаты приветствовали его уже как министра юстиции[346]. Керенский не только эффектно решил стоявшую перед ним политическую задачу, но и укрепил свой авторитет среди депутатов, хотя его отношений с лидерами Совета такой демарш не улучшил. Об этой важной речи сообщали в 1917 году биографы Керенского, она подробно цитировалась[347].