«Товарищ Керенский»

Востребованность выступлений такого жанра отражала и праздничный характер, отличавший настроение многих жителей России, и гиперполитизацию той поры: люди готовы были тратить свободное время и деньги «на политику». Политизация досуга проявлялась и в политизации театра, а это, в свою очередь, накладывало отпечаток на особую театрализацию политики. Синтез художественного творчества и политики был востребован в атмосфере того энтузиазма, который казался всеобщим. При этом, как уже отмечалось, революция вовлекала в политику массу людей, дотоле аполитичных, что также способствовало повышению интереса к всевозможным праздникам: для неофитов политической жизни праздничная сторона революции представлялась особенно заманчивой и даже наиболее значимой, она соответствовала их эйфорическим ожиданиям. В подобном контексте «театральный стиль» выступлений Керенского не выглядел чем-то необычным или пошлым, а, напротив, был весьма востребован, адекватен сознанию той поры.

На восприятие образа «революционного министра» влияли и некоторые особенности культуры начала ХХ века, которую отличали не только неизбежная театрализация публичной политики, но и напряженное ожидание грядущего слияния искусства и жизни. С момента открытия представительных учреждений, приковывавших внимание общественного мнения, можно говорить о специфических приемах театрализации, использовавшихся парламентариями, однако век массовых движений требовал создания новых жанров политического театра. Это проявлялось и в общественном запросе на политика нового типа, обращающегося непосредственно к широким массам, соединяя политику и искусство. Это нашло отражение в публичных репрезентациях д’Аннунцио, Муссолини, Гитлера. Артистическая, художественная репутация, эстетизация политики и политизация искусства могли стать важным элементом тактики выстраивания политического авторитета. Особенно яркое воплощение это находило в революционные эпохи. Неудивительно, что и Керенский, и его сторонники использовали аналогичные приемы прославления лидера, которого, например, именовали «поэтом революции»[432].

Подобное отношение к Керенскому могло усиливаться и вследствие особенностей российской культурной традиции: ограничение сферы публичной политики полицейскими средствами привело к тому, что для нескольких поколений интеллигентов искусство и литература стали суррогатом политики и идеологии. Гипертрофированная политизация искусства и идеологизация эстетики влекли за собой своеобразную эстетизацию политики. Политические преобразования 1905–1907 годов изменили эту ситуацию, благодаря созданию Государственной думы возник слой профессиональных публичных политиков, однако значительные массы людей были все же отчуждены от политики, а депутаты Думы, представляя власть, не несли ответственности за деятельность правительства. Поэтому «театр» Государственной думы весьма отличался от той театрализации, которая была присуща парламентам полноценных конституционных государств. Неудивительно, что некоторые сторонники Керенского именовали себя его «поклонниками» и «почитателями»: на депутата, а затем и на революционного министра переносились традиционные образцы отношения к обожаемому артисту, художнику, писателю – «властителю дум».

Культура почитания театральных знаменитостей, сложившаяся в России в конце XIX – начале ХХ века, давала образцы отношения к политику. Известные актеры, прежде всего оперные певцы и певицы, становились объектами обожания, их боготворили поклонники и в особенности поклонницы. Их уникальными талантами восхищались, одни поклонники старались подражать своим кумирам в одежде и манерах, другие – стремились установить с ними особые личные отношения, что проявилось и в возникновении особого жанра писем – писем поклонниц своему кумиру. О распространенности такого рода поведения свидетельствовало и то, что оно стало предметом сатирического изображения – немало авторов иронизировало по поводу «психопаток», как стали именовать назойливых поклонниц оперных певцов[433].

Керенский не стеснялся «театральных» жестов, оформляющих его речи, он запевал «Марсельезу», даже руководил пением восторженной аудитории и профессиональных хоров, дирижировал оркестром. Объявление об участии Керенского в митинге-концерте было лучшим приемом для привлечения зрителей. Одна из столичных газет в конце апреля (во время Апрельского кризиса!) писала, что в петроградских театрах за последнее время упали сборы и даже «гастролеры с именами» теперь «не привлекают публику». Только митинги-концерты, в особенности те, на которых выступает министр юстиции, делают полные сборы[434].