Товарищ мой

Победили все...
И тот, кто не был
В окруженье и в госпиталях,
Кто не помнит, как валилось небо
Бомбами на приднепровский шлях,

Кто не видел, как пылала Волга,

От огня горячая совсем,
Кто не испытал разлуки долгой
И гораздо позже слышал только
О приказе 227.

Победили все, я с тем не спорю,

Нас теперь несметное число,
Невозможно разобраться морю,
Сколько рек и струй в него втекло.

...Не забыть мне ни за что на свете,

Хоть и нету в том моей вины,
Юношу, которого я встретил,
Кажется, на пятый день войны.

Шли мы на восток.

А он — на запад
Поредевший вел стрелковый взвод.
— Ты куда, товарищ?
— Я вперед! —
И потупился, чтоб не заплакать.
И пошел, винтовку прижимая
К школьнически хрупкому плечу.

Что случилось с ним потом — не знаю,

В смерть его поверить не хочу.
Вот бы встретить мне его в Берлине,
Вспомнить вместе сорок первый год,
Наш короткий разговор в долине:
— Ты куда, товарищ?
— Я вперед!

1945

НА ЭЛЬБЕ

Я видел Волги непреклонный бег,
Днепра и Нарева седые воды.
А это — Эльба.
Вспомни, сколько рек
Форсировать пришлось за эти годы!

Последняя военная река

Струилась, как беседа меж друзьями, —
Бойцы американского полка
Перекликались через волны с нами,

За их плечами строились в ряды,

Толкаясь и галдя от нетерпенья,
Рабы и пленники большой беды,
Дожившие до счастья возвращенья.

Мост вырос на понтонах. По нему

Пошла толпа. В рядах нестройно пели.
У нас, давно привыкших ко всему,
Совсем некстати веки повлажнели.

«Страна моя, Москва моя...»

Поют
И утирают слезы рукавами,
Быть может, я знакомых встречу тут,
С кем породнился уманскими рвами?

Страдальческая армия идет

По свежим доскам, мокрым и покатым,
На Эльбе горький сорок первый год
Встречается с победным сорок пятым.

1945

ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА ПОСЛЕ ВОЙНЫ

СНОВА НА РОДИНЕ