Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

В студенческие годы и Цзян Цин и Дин Лин стали писать в целях общения с антитрадиционным миром, возникшим после падения империи. Дин Лин так и осталась в этом мире, сделавшись самой яркой писательницей радикальных кругов 30‑х годов, а Цзян Цин отказалась от серьёзной писательской деятельности ради игры на сцене, которая привела её к карьере киноактрисы. В середине 20‑х годов Дин Лин также прельщала мысль о том, чтобы стать кинозвездой, но она с возмущением отказалась от этой мысли из-за сексуальной эксплуатации женщин антрепренёрами. Обе они учились в Шанхайском и Пекинском университетах, хотя Цзян Цин была связана с ними менее официально. Обе были членами Лиги левых писателей, а Дин Лин ещё в 1931 году стала членом коммунистической партии[194]. Гораздо более известная, чем Цзян Цин, «инакомыслящая», она также подвергалась преследованиям гоминьдана: в 1933 году была арестована и заключена в тюрьму, причём выпустили её на свободу только после сианьского инцидента в декабре 1936 года, когда Чан Кайши вынужден был освободить известных оппозиционеров. У обеих женщин была сложная сексуальная жизнь, но только Дин Лин осмелилась предать гласности свой личный опыт в характерном для современной литературы откровенном стиле. Обе были дружны с писателем-новеллистом Шэнь Цунвэнем — Цзян Цин как его студентка в университете Циндао, а Дин Лин — в рамках «классического треугольника», который она составляла вместе с ним и со своим мужем, писателем Ху Епинем, казнённым гоминьдановцами в 1931 году. Обе они преклонялись перед Лу Синем — Дин Лин с близкого расстояния, а Цзян Цин издалека. Дин Лин, зная Лу Синя лично и будучи сама писательницей, понимала, вероятно, его и все его установки глубже, чем Цзян Цин; её духовная близость и личная лояльность по отношению к нему и были, возможно, причиной, по которой она ополчилась на КПК за то, что та использовала в своих целях его первоначальную репутацию бунтаря против всякого тоталитаризма и нового бюрократизма.

Когда началась война, обе бежали в Яньань и стали штатными сотрудниками Академии имени Лу Синя. Каждая из них по-своему стала причастна к жизни Мао. Его тесная дружба с Дин Лин, делавшая возможными их многочасовые беседы в его пещере, рассматривалась как увлечение — так по крайней мере интерпретировали это те, кто полагал, что её в конце концов отвергли[195]. Как бы там ни было, Мао женился на Цзян Цин, но открыто сохранил уважение к Дин Лин, несмотря на разногласия, проявившиеся между ними на яньаньском совещании. Какой бы «духовной чистке» она ни подвергалась, это не подорвало её независимой позиции в последующие 15 лет. Она открыто поднимала свой голос во время кампании «ста цветов» в 1956—1957 годах (в течение тех нескольких недель, когда каждого призывали свободно высказываться), и её сбили только в ходе следующей кампании («борьба с правыми оппортунистами» в 1957—1958 годах). По слухам, её, деятельницу, ставшую самым блестящим символом независимости женщин в революционной ситуации, унизили до того, что сделали уборщицей в Союзе писателей. Данные, которые свидетельствовали бы о её последующей реабилитации, отсутствуют, хотя в середине 70‑х годов она была ещё жива[196].

В Шанхае Цзян Цин не была знакома с Дин Лин, ибо та находилась в заключении почти всё время, пока Цзян Цин там жила. Впервые их пути сошлись в Яньани, где Дин Лин пользовалась значительным авторитетом и доверием как редактор партийного печатного органа «Цзефан жибао». Однако получилось так, что Дин Лин и её друзья-интеллигенты оскорбили руководящих товарищей, поскольку высмеивали институт брака. Рассматривая равенство полов как необходимое условие жизни в подлинном коммунистическом обществе, они считали, что кое-кто из коммунистических лидеров, подобно конфуцианским лидерам в прошлом, всё ещё полагает — возможно, подсознательно,— что женщины нуждаются в контроле.

В статье Дин Лин «Мысли о 8 Марта», написанной после того, как Мао сошёлся с Цзян Цин. высмеивались общие притязания лидеров на то, что они революционизировали положение женщин. Дин Лин показала, что, несмотря на борьбу за равенство полов, которую китайцы, получившие современное образование, вели с начала века, в стране всё ещё царит мужской шовинизм. Не называя имен, она заявила, что в самом невыгодном положении находятся жёны лидеров.