Товарищ Цзян Цин. Выпуск первый

Голос Цзян Цин смягчился, когда она вспоминала, как во время воздушного налёта она с маленькой дочкой Ли На направилась в укрытие. Там они вместе с другими пели, чтобы отгонять страх. Когда наступила ночь и отблески пожарищ осветили поля, кое-кто решил вернуться из укрытия к своим пещерам. Как только бомбёжка немного стихла, Цзян Цин с дочкой последовала за другими. Все вместе шли они по искорёженным полям и пели военные песни. Впоследствии, холодно заметила она, оба вражеских командира, Лю Кань[206] и Дун Чжао, были убиты своими же людьми.

Из-за воздушных налётов, продолжавшихся несколько дней, и было решено уйти из Яньани. Необходимо уяснить себе, подчеркнула Цзян Цин (чтобы развеять явно складывающееся впечатление, будто коммунисты сдали столицу и, следовательно, «потеряли лицо»), что они решили уйти по собственной инициативе. Поначалу большинство руководящих товарищей и войска не хотели покидать эту базу, построенную почти голыми руками на скудной земле. Они хотели лишь отойти к пункту непосредственно на восток от Хуанхэ. Командир Хэ Лун — военный историк и член ЦК с 1945 года — предложил другой стратегический план, но Председатель его отверг. Командирам было не так-то просто, признала она, заставить своих людей выполнять приказы Председателя. Даже после эвакуации из столицы Внутренней Монголии Калгана (11 октября 1946 года) во время отхода из Яньани среди партийного руководства находились «вредные элементы», выступавшие против решения Председателя продержаться в Яньани хотя бы ещё несколько дней. Когда операции были прекращены и началась подготовка к походу, Цзян Цин слышала, как некоторые упрямые товарищи из самых лучших побуждений (она это знает) говорили, что Председателю (и как подразумевалось, и им самим) опасно оставаться в этом окружённом районе. Она сообщила об их беспокойстве Председателю, который гневно бросил ей: «Ты трусиха! И если хочешь оставаться трусихой, присоединяйся к ним!»

Она осталась с Председателем — единственная женщина-коммунистка, не покидавшая Яньань до последнего мгновения. Она чувствовала, что кто-то близкий должен поддерживать Председателя в этот трагический период.

Председатель, чтобы показать, что задержка с отъездом его не беспокоит, проводил на редкость много времени с шестилетней Ли На. Днём, когда всё вокруг просматривалось, он без опасения играл с ней, а вечером ребёнка охраняли несколько человек. В эти последние дни в Яньани Цзян Цин, ведя политическую работу, часто брала с собой Ли На. Для выполнения специальных заданий им приходилось перебираться через реки и труднопроходимые участки. Ли На с непривычки плакала и умоляла вернуться домой.

Между прочим, вспомнила Цзян Цин, когда к уходу из Яньани всё было готово, к ним обратилась Анна Луиза Стронг с просьбой взять её с собой в поход. Но они решили, что для этого ей слишком много лет (52), и отговорили её, после чего она выехала из Китая. Но связь с ней не была утеряна — после освобождения [Китая] она вернулась.

18 марта войска были отозваны с фронтов. 1‑я армия, из восьми бригад, насчитывала 25 тысяч человек. Командовал ею Пэн Дэхуай. Людей разделили на две колонны, в каждой колонне был свой командир. Цзян Цин ещё раз подчеркнула, что отход войск имел стратегическое значение, был заранее обдуман и осуществлялся обеими колоннами в полном боевом порядке.

Войска изготовились к маршу во второй половине дня.

Холод пронизывал до костей, выщербленная земля, покрытая снегом, скользила под ногами. В сумерках, около 6 часов, войска начали движение, оставляя позади опустевший город[207].

Председатель ехал в джипе, но это было преимущество, связанное с риском. Не успели войска достичь к вечеру Люцзяцюя, лежащего в нескольких милях к северу, как противник засёк джип с воздуха и обстрелял его из пулемёта. Никого не ранило, но крышу пробило. С этих пор солдаты стали маскировать джип листвой. (Найденные после этого нападения гильзы свидетельствовали о том, что противник пользуется тремя типами пуль — все американского происхождения: бронебойными, разрывными и зажигательными.)

Вскоре с неба посыпался дождь пуль, однако Цзян Цин не испытывала, как можно было бы ожидать, особого страха. Излишнего безрассудства никто, впрочем, тоже не проявлял, признала она; большинство пряталось в укрытиях.