Товарищество Кольца

— Да, знал. И даже говорил тебе о них однажды: Черные Всадники — это Духи Кольца, Девять Слуг Повелителя Колец. Но я не знал, что они восстали вновь, иначе немедленно ушел бы, взяв тебя с собой. Я услышал о них только после того, как мы расстались в июне, но рассказ об этом может и подождать. Пока что мы избежали уничтожения благодаря Арагорну.

— Точно, — сказал Фродо, — без Скорохода мы пропали бы. Но поначалу я боялся его. А Сэм, я думаю, так и не доверял ему, до тех пор пока мы не встретили Глорфиндела.

Гэндалф улыбнулся.

— Я знаю об этом, — сказал он. — Больше Сэм не сомневается.

— Я рад, потому что мне очень понравился Скороход. То есть понравился — не то слово. Лучше сказать, он стал мне дорог, хотя он странный, а временами просто угрюмый. В сущности, он часто напоминал мне вас. Я не знал, что представитель рослого народа может быть таким. Я думал, что люди не только большие, но и глуповатые: добрые и недалекие, как Баттербур, или глупые и злые, как Билл Ферни. Но мы в Шире мало знаем о людях, разве что о жителях Бри.

— Ты многого не знаешь даже о них, если думаешь, что старый Барлиман глуп, — возразил Гэндалф. — Он по-своему очень мудр. Он думает меньше и медленнее, чем говорит, но видит сквозь кирпичную стенку, как говорят в Бри. А людей, подобных Арагорну, сыну Араторна, мало осталось в Средиземье. История рода Королей из-за Моря близится к концу. Может, эта война — Война Кольца — будет их последним деянием.

— Вы в самом деле считаете Скорохода потомком людей из старых Королевств? — удивленно спросил Фродо. — Я думал, все они давным-давно исчезли... А я-то считал его обыкновенным рейнджером.

— Обыкновенным рейнджером! — воскликнул Гэндалф. — Мой дорогой Фродо, именно последние остатки великого народа — людей с Запада — и есть рейнджеры. Они помогали мне не раз, и в будущем их помощь наверняка понадобится. Хоть мы и достигли Ривенделла, Кольцо все еще не на месте.

— Понимаю, — сказал Фродо. — Но до сих пор я думал лишь о том, как добраться сюда. Надеюсь, мне не придется идти дальше. Здесь очень приятно отдыхать. Целый месяц я испытывал невероятные приключения и считаю, что с меня довольно.

Фродо умолк, немного полежал, блаженствуя, с закрытыми глазами и заговорил вновь.

— Я подсчитывал в уме, — сказал он, — и никак не мог дойти до двадцать четвертого октября. Теперь должно быть двадцать первое. Мы достигли Брода двадцатого.

— Ты говорил и думал больше, чем следует, — отозвался Гэндалф. — Как бок и плечо?

— Не знаю, — ответил Фродо, — я их совсем не чувствую... Это, конечно, улучшение, но... — Он сделал усилие. — Я снова могу немного двигать рукой. Да, к ней возвращается жизнь. Она уже не холодная, — добавил он, дотронувшись до левой руки.

— Хорошо! — обрадовался Гэндалф. — Рана залечивается быстро, скоро ты будешь здоров. Эльронд позаботился о тебе. Он целыми днями ухаживал за тобой с тех пор, как тебя принесли.

— Целыми днями? — удивился Фродо.

— Да, три дня и четыре ночи, если быть точным. Эльфы принесли тебя от Брода в ночь на двадцатое, поэтому ты и потерял счет времени. Мы ужасно беспокоились, и Сэм не оставлял тебя ни днем, ни ночью. Эльронд — искусный лекарь, но оружие Врага смертоносно. По правде говоря, у меня почти исчезла надежда. Я подозревал, что обломок лезвия остался в затянувшейся ране. Но его не могли найти до последней ночи. И только вчера Эльронд извлек осколок, который погрузился очень глубоко и действовал на тебя изнутри.

Фродо вздрогнул, вспомнив, как растаяло в руке Скорохода грубое зазубренное лезвие ножа.

— Не тревожься! — сказал Гэндалф. — Теперь все позади. Осколок растаял. Похоже, хоббиты сдаются очень неохотно. Знавал я сильных воинов из рослого народа, которых осколок подчинил бы в два счета, а ты носил его в себе семнадцать дней!

— Что они сделали бы со мной? — спросил Фродо. — Чего добивались Всадники?

— Они пытались пронзить твое сердце клинком Моргула, чье лезвие остается в ране. Если бы это им удалось, ты стал бы таким же, как они, только слабее, и полностью перешел бы к ним в подчинение. Ты сделался бы призраком, подвластным Господину Тьмы, и он мучил бы тебя за попытку унести Кольцо, если только возможна большая пытка, чем лишиться Кольца и видеть его на руке Саурона.

— Хорошо, что я не осознавал этой опасности! — слабым голосом сказал Фродо. — Конечно, я был смертельно напуган, но если бы знал больше, не осмелился бы даже пошевелиться. Чудо, что я спасся!

— Да, счастье или судьба помогли тебе, — согласился Гэндалф, — не говоря, конечно, о храбрости. Ибо сердце твое не затронуто, и нож пронзил лишь плечо. Поэтому ты и смог сопротивляться. Но положение было не из легких. Надев Кольцо, ты попал в самую большую опасность, потому что наполовину погрузился в мир призраков и стал доступным для их восприятия. Ты мог видеть их, но и они видели тебя.

— Знаю, — ответил Фродо. — Они были ужасны! Но почему мы все видели их лошадей?

— Потому что это настоящие лошади, и одежда у них настоящая, — они надевают ее, чтобы обрести форму и уподобиться живым существам.