Тоже мне новости

Уже урчат в пруду лягушки,
но не зазеленели ивы,
уже в песочнице игрушки,
но мир не выглядит счастливым.

Избавившись от наважденья,

сижу в безделии приятном
и соскребаю с вожделеньем
налипшие на скатерть пятна.

Бездумно подстригать лапчатник,

освобождая от семян,
разглядывать в дали нечеткой
пяток соседушек-полян,

читать о временах ушедших,

почетно попивая чай,
собрать фантазии и сжечь их,
а новых больше не встречать,

не злиться ни на чьем пороге,

стуча в захлопнутую дверь,
не рыскать ночью по дороге,
как будто ты бездомный зверь,

не упиваться правотою

и сладкую слезу обид
на одиночество простое
сменить. И так на все забить,
как это Родине пристало
в ее сегодняшнем убранстве
из газа, нефти и металла
на обезлюдевшем пространстве.

– Откуда родом ты, свинья?

– Я из России. – Где же это?
– Там, где народ одна семья
и очень быстротечно лето,

там, где урчат в пруду лягушки,

вот-вот зазеленеют ивы,
а внучка вытащит игрушки,
но дед не выглядит счастливым.

«Уже луна над самым ближним лесом…»

Уже луна над самым ближним лесом
приятно оживляет синь небес,
уже лягушки с явным интересом
толпою покидают тот же лес

стремясь к прудам, где скоро станут

отцами и мамашами икры
и хрюканьем своим доставят
ушам и мыслям радости игры.

Весна вовсю и даже, что везде, пожалуй,

уже меж птиц возможные контакты
поставлены на обсужденье, и не мало
прольется песен на пустынных трактах.

О, соловей-разбойник, соловей!

Не наш, не наш тотем, не русский.
Произойдет ли завтра смена вех
и сиська выскочит из блузки

не ясно, все не ясно, но на то

она и есть весна. Луна в ночи
дебелой девкой, налитой,
не зная, что сказать, молчит.

«Боже, что она подумала обо мне?…»

Боже, что она подумала обо мне?
Как могла она такое подумать обо мне?
Я такой чистый, такой невинный, такой
никакой.
Как могла она подумать не вовнутрь, а
вовне,
когда стал я перед ней совсем нагой.

Я хочу доказать-доказать.

Ну, если не доказать, то сказать ей,
что в нашей поэзии, ебена мать,
мы так значительно веселей и важней,

чем каждый шаг, который она совершит,

каждый шаг,
чем каждый миг, который она проживет,
каждый миг,
что я к воде подтянул лежак,
лег на него и сник.

Не думал, не думал, что это так,

что это все обернется так,
что, как говорится, это все так обернется,
потому что я полный мудак
и это осознается.

Я хочу доказать-доказать,

что ни лестница вверх, ни спуск в подвал,
ни в конце концов та же ебена мать,
ну, никто нас не колыхал
больше, чем сегодня ты меня,
но предполагаю прорваться
в тот мир, что прекрасней день ото дня
и в сущности разнообразней.

«В очаровательном доме…»