Традиция пророчеств о противостоянии России и Запада. Попытка научного взгляда

Некоторое расширение смысла выражения ceux d’Orient выглядит вполне оправданным как в свете французских воззрений XVI века, так и в свете более поздней европейской мысли. В эпоху Нострадамуса Московское царство очевидно мыслилось как христианское государство, принадлежащее не к Западу, а к Востоку, подобно более позднему восприятию Армении и Грузии. Свидетельства о подобном отношении к России мы, в частности, находим у современника Нострадамуса Франсуа Рабле, который в своем комичном «Пантагрюэлевом предсказании» в одном ряду перечисляет «московитов, индийцев и персов»[21]. Позднее представление о России как о Востоке активно бытовало и в европейской историософии. Так, немецкий мистик Рудольф Штайнер в этом контексте противопоставлял Россию Франции, стране, которая как раз была родиной Нострадамуса: «Мы видим, как уже с последней трети XIX века подготавливается эта битва между Востоком и Западом, жестокая битва, которая должна послужить продвижению человечества вперед и которая состоит в том, что европейский Восток сражается против европейского Запада, что духовная Россия ведет решительную борьбу с духовной Францией. Видеть это, видеть, что в той же самой мере, как здесь, внизу, в области великой иллюзии осуществляется физический союз между Западом и Востоком, там, в духовном мире европейским Востоком, Россией ведется решительная борьба с европейским Западом, Францией»[22].

С другой стороны, возникает вопрос, насколько сама теория sensus plenior применима к предсказаниям Нострадамуса. Дело в том, что эта теория была выработана для толкования канонических текстов, которые рассматриваются как богодухновенные, в некотором смысле продиктованные свыше. Ее сторонники полагают, что авторы и составители могли не понимать истинного смысла своих пророчеств, однако Бог тем или иным способом вложил в эти тексты необходимый Ему смысл.

«Пророчества Мишеля Нострадамуса» не являются каноническим текстом. Тем не менее, в принципе возможно относиться к ним именно таким образом. Они действительно давно воспринимались и использовались многими людьми как канонические пророческие тексты, которые многократно толковались, перетолковывались и постоянно применялись к событиям своего времени; именно «Пророчества Мишеля Нострадамуса», наряду с Апокалипсисом и книгой Даниила, стали произведением наиболее часто используемым таким образом. Исходя из этого можно заключить, что центурии Нострадамуса в европейских странах во многом получили такое же значение, как канонические сочинения. Возможно, именно этот факт позволяет нам провести четкую границу между «Пророчествами магистра Мишеля Нострадамуса» и издававшимися им альманахами. Альманахи было сугубо актуальной, коммерческой продукцией; эти тексты пользовались большой популярностью в свою эпоху, однако они не вошли в «европейскую пророческую классику», сейчас не вызывая интереса ни у кого, кроме профессиональных нострадамоведов. Напротив, «Пророчества» уже вскоре после смерти автора получили общеевропейскую, а сейчас — и мировую известность. В данном контексте «Пророчества» вполне могут рассматриваться как произведение, в некотором смысле получившее канонический статус. Исходя из этого, мы можем применить к ним целый ряд идей, характерных для «канонического подхода» к толкованию Священного Писания. Этот подход был хорошо охарактеризован американским исследователем Дж. Сандерсом. Он отмечает, что «модель, рассматриваемая “каноническим критицизмом” как наиболее близкая к истине, заключается в том, что Святой Дух действует на всем протяжении канонического процесса: начиная с оригинального автора высказывания, через то, что было понято его слушателями; на то, как более поздние редакторы видоизменили устную или письменную фиксацию того, что было сказано; вплоть до восприятия и понимания текста в современных религиозных сообществах. Каноничен не Иеремия, а книга Иеремии»[23].

С другой стороны, мы можем попытаться объяснить содержащиеся в «Пророчествах» неточности и недоговорки самим процессом пророчествования, характерным для Мишеля Нострадамуса. Нострадамус, судя по всему, не получал видений, не слышал небесных голосов и не пользовался автоматическим письмом. По-видимому, его основным методом было интуитивное прозрение, размышление об истории, основанное на классических античных примерах, актуальной политической повестке и астрологических спекуляциях. Подобные размышления вводили его в измененное состояние сознания и позволяли сочинять стихи и прозу, в некотором смысле открывающие перед нами картину будущих событий. Реальная опора в современных политических событиях зачастую не позволяла кардинально оторваться от происходящего — Нострадамус постоянно пишет о том, что произойдет с Западной Европой или мусульманским Востоком, но выпадающие из его кругозора Америка, Китай или Япония, очевидно, не получили должного отражения в пророчествах.