Траектория полета

Он покачал головой и написал еще два слова.

К несчастью.

Я сдвинула брови.

– Не понимаю. Я знаю, когда ульи не драпируют после смерти пасечника, это к несчастью. Я не забуду, если это тебя беспокоит. Но ты ведь поправишься и еще долго будешь с нами.

Он разжал пальцы и позволил карандашу упасть на пол. Берди села прямо, внимательно наблюдая за ним. Как будто каждый из них ждал, что другой заговорит.

Мейси постучала по открытой двери, прежде чем войти.

– Глупые поверья, – обронила она пренебрежительно. – И дедушке пора спать.

– Я просто хотела пожелать доброй ночи.

Дедушка стал подниматься со стула, отклонив помощь сестры.

– Спокойной ночи, Мейси, – сказала я.

По ее взгляду я догадалась – она знает, что это мой способ сказать «прощай». На краткий миг я подумала, что она попросит меня остаться. Даже надеялась на это. Но миг прошел, и несказанные слова, точно призраки, растворились в воздухе между нами.

Если ты хочешь что-то изменить, надо перестать ждать, что первый шаг сделает кто-то другой. Я понимала, что Марлен, вероятно, права, только мне казалось, что наши с Мейси раны все еще слишком болезненны для каких бы то ни было шагов.

– Бекки хочет сказать тебе доброй ночи. Она на улице, на крыльце, кормит собой комаров, так что не заставляй ее долго ждать.

Я кивнула, однако, прежде чем я вышла из комнаты, Мейси меня окликнула:

– Джорджия, подожди…

Наши глаза встретились, но мы обе молчали. Наши слова были скованы непомерным упрямством и десятью годами разлуки. Я отвернулась и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Бекки сидела в кресле-качалке, разглядывая круглую луну, висящую над заливом.

– Мама разрешила мне тут посидеть. Сегодня такая красивая луна.

– Красивая, – согласилась я, садясь на верхнюю ступеньку перед ней.

– Когда я была маленькой, мама однажды сказала, что каждый вечер все люди в мире глядят на одну и ту же луну. И что благодаря этому я могу всегда почувствовать себя рядом с тобой. Думаю, она делает то же самое.

Я спросила, несмотря на ком в горле:

– Почему ты так думаешь?

– Потому что иногда, когда мы выходим посмотреть на полную луну, мама становится очень грустной.

Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы продолжить говорить.

– Пора укладываться спать. Я хотела пожелать тебе спокойной ночи, прежде чем уеду. – Я встала и потянула Бекки из кресла, прижала к себе, восхищаясь ее теплом, запахом детского шампуня и лака для ногтей. Она умная, добрая и отлично играет в теннис. И любима своими родителями, которые вырастили ее таким чудесным человеком. Я надеялась, что Мейси никогда не скажет ей правду о том, как она родилась. Мой вклад в ее жизнь оказался самым легким.

Я поцеловала Бекки в макушку.

– Не позволяй никому себя обижать. Когда мне впервые пришлось выступать перед большой группой людей, мой начальник дал мне хороший совет. Он сказал: надо представить их себе голыми. Тогда не будет причины смущаться самой.

Бекки хихикнула.

– Я попробую. – Ее лицо стало серьезным. – А тебе нужен мобильный телефон.

– Зачем?

– Чтобы я могла тебе звонить. Или писать. Ты, наверное, не умеешь писать эсэмэски, но могла бы просто посылать мне смайлики. Чтобы я знала, что ты вспоминаешь обо мне.

– Я и так вспоминаю о тебе, и без мобильного телефона.

– Но с телефоном я бы об этом тоже знала.

– Я подумаю.

– Мой номер такой же, как и домашний, только на конце «один» вместо «тройки».

– Легко запомнить.

– Пожалуйста, а? – попросила она, и я поняла, что это не пустой каприз. Я вспомнила, как в детстве сама нуждалась в тете Марлен – в ком-то, кто был мне близок, как родственник, и в то же время достаточно далек от наших семейных перипетий.

– Ладно, – пообещала я.

Мы вернулись в дом, я сказала ей «доброй ночи» и не стала дожидаться, пока она поднимется наверх. Едва спустившись с крыльца, я снова почувствовала себя здесь чужой.

Я проснулась на рассвете, бросила сумки в багажник и написала записку Марлен, чтобы избежать ее осуждающего взгляда.

А спустя неделю я стояла в торговом центре «Лейксайд» перед входом в ярко освещенный магазин Apple, высматривая сквозь стекло продавца, близкого мне по возрасту. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь вдвое младше объяснял мне, как работает обычный мобильный телефон.

Однако внутри, казалось, не было никого старше двадцати пяти. С тяжким вздохом я вошла в магазин, щурясь под ярким флуоресцентным светом, отражающимся в серебристых поверхностях ноутбуков и телефонных аксессуаров. Я была настолько не в своей тарелке, что едва не развернулась и не сбежала. Однако, вспомнив просьбу Бекки, заставила свои ноги остаться на месте.