Трагедия династии Романовых

Экземпляр книги попал за границу, она была опубликована в Праге в «Архивах русской революции». К сожалению, Соколов к тому времени умер, так и не узнав из статьи Быкова, насколько его личные заключения совпадают с реальными фактами, которые большевики с таким старанием хотели навеки похоронить в заброшенных уральских шахтах.

Глава 12 Тобольск и комиссар Яковлев

Тем временем, 13 (24) августа, в день прибытия императорской семьи в дом тобольского губернатора, никто не предвидел дальнейших событий. Вдали от революционных центров среди мирного патриархального населения сибирского городка жизнь «пленников» потекла тихо, уютно, весьма однообразно. Они проводили время в доме, в саду, бывали по праздникам в храме, однако в отсутствие других прихожан. В доме давали детям уроки, устраивали чтения вслух, дамы занимались рукоделием, играли в безик, дети разыгрывали спектакли, царь беседовал с солдатами охраны, в саду и во дворе кололи дрова, дети играли, зимой катались на санках… «Первый период ареста, длившийся около полутора месяцев, был, пожалуй, лучшим для семьи, – писал следователь Соколов. – Всем распоряжался полковник Кобылинский, не подчинявшийся местным властям. Центр его еще не отозвал. С первых дней шла спокойная жизнь без тревожных волнений». Мирное существование нисколько не нарушил приезд комиссара Временного правительства. Назначенный на эту очень тяжелую ответственную должность В. С. Панкратов, старый революционер, просидевший тринадцать лет в одиночной камере Шлиссельбургской крепости и на двадцать семь лет сосланный в Сибирь, обращался с императорской семьей в высшей степени уважительно и заботливо, даже привязался к детям, особенно к великой княжне Марии. Бесконечными сибирскими вечерами бывший царь с детьми с интересом слушали рассказы Панкратова о его приключениях во время долгой сибирской ссылки.

Разумеется, время от времени возникавшие конфликты с солдатским комитетом бывшего императорского конвоя болезненно напоминали семье о ее нынешнем положении. Батальон то и дело демонстрировал недовольство слишком «мягким» отношением Панкратова и полковника Кобылинского к «арестованным». Впрочем, внешние события мало отражались на течении жизни в губернаторском доме, даже долгое время после большевистского государственного переворота. Тобольск, в зимнее время почти полностью отрезанный от ближайших крупных центров – Екатеринбурга на Урале, Омска в Западной Сибири, – перешел под власть большевиков только через четыре с половиной месяца после переворота в Санкт-Петербурге. На какое-то время о Тобольске и обитателях губернаторского дома словно забыли. Императорская семья не пострадала от террора, бушевавшего в первые месяцы большевистской контрреволюции.

Режим, установленный при Временном правительстве, оказался в Тобольске так прочен, что большевистские агенты, направлявшиеся туда екатеринбургскими властями, были вынуждены запасаться фальшивыми документами. Первым делом пропагандисты старались деморализовать членов местного Совета, расколовшееся большинство которого во главе с президиумом выступало против новой «революции». Кроме того, они расшатывали дисциплину в частях, охранявших царскую семью. Отчасти большевики преуспели. Первыми пострадали комиссар Временного правительства Панкратов со своим заместителем. 27 января (9 февраля) 1918 года они передали свои полномочия полковнику Кобылинскому и, не дожидаясь приказа из столицы, покинули Тобольск. В феврале из Москвы последовало распоряжение выдавать «членам семьи Романовых» исключительно «солдатский паек» и позволять затрачивать из «личных денег» не более 600 рублей на человека в месяц. «Солдатский паек» был только началом, но обитателей губернаторского дома уже одолевали мрачные предчувствия.

Вот выдержки из написанных в Тобольске писем царицы г-же Вырубовой.

«Я много читаю, уношусь мыслями в прошлое, столь богатое прекрасными дорогими воспоминаниями. Господь не оставляет тех, кто Его любит, верит в бесконечное милосердие. Он нам помогает, когда мы ждем помощи меньше всего, и спасет несчастную страну. Надо верить и терпеливо ждать».

«Вяжу малышу пару чулок, они у него совсем износились. Помнишь, зимой я вечно вязала чулки? И теперь вяжу для всех нас. Папа носит панталоны с бесчисленными заплатками. Девочки ходят в рваных рубашках».

«О, Господи, спаси Россию! Так день и ночь вопиет душа моя к Богу. Это единственная моя мысль. О, Боже, как страдает наша бедная родина! Знаешь, я все сильнее и горячее люблю несчастную отчизну, раздираемую изнутри и терзаемую врагом».

«Вот, жених идет[15]. Выйдем навстречу ему. Сбросим грязные одежды, отряхнем земной прах, очистимся телом и духом, возвысимся над суетной жизнью! Все низменное суетно. Коснемся земли перед нами. Идет Владыка мира, преклонимся перед Его крестом!»

«Жених пришел» как раз в конце марта (начале апреля) 1918 года.