Трагедия династии Романовых

История о «возможности освобождения» удовлетворила простых неосведомленных воинствующих большевиков и общественность, но не членов Исполкома областного Совета. Им было известно, что не совершается никаких серьезных попыток заняться освобождением бывшего царя, что связным между Тобольском, московскими и петербургскими монархистами служит зять Распутина Б. Соловьев, который держит в курсе всех событий местную ЧК. Пусть царица верила соловьевским байкам о «трех сотнях офицеров», которые собираются прибыть в Тюмень для спасения царской семьи. ЧК прекрасно знала, что ни на Урале, ни в Сибири, ни во всей России нет ни единого офицерского монархического полка. Народное вооруженное выступление против большевистской диктатуры развернулось позже, в ноябре 1918 года, превратившись в Сибири после путча адмирала Колчака из демократического в реакционное Белое движение, возможно, с реальной целью восстановить монархию. Но в начале весны 1918 года не существовало противников, из-за которых большевистским вождям пришлось бы перепрятывать бывшего царя подальше.

С другой стороны, если взглянуть на состав президиума Исполкома Уральского Совета, окажется, что двое из пяти его членов, Сафаров и Голощекин, прямо связаны с Кремлем. Оба приехали в Россию с Лениным в пресловутом «пломбированном вагоне». Сафаров был очень близок с Лениным, а Голощекин со Свердловым, первым председателем ВЦИК, дружба которого с Лениным не вызывает сомнений. Председатель Исполкома Уральского областного Совета Белобородов тоже был старым воинствующим большевиком, другом Голощекина и Сафарова. Можно предположить, будто эта троица решила столь важный вопрос, как судьба бывшего царя, на свой страх и риск, вопреки распоряжениям Ленина и Свердлова? Очевидно, нет.

Согласно Быкову, вопрос впервые встал на «закрытом» заседании местного партийного руководства. Потом Голощекин, областной военный комиссар, от имени Уральского Совета обратился в Москву за разрешением перевезти царскую семью в Екатеринбург под надзор президиума областного комитета. ВЦИК – значит, Ленин и Свердлов – дал согласие. Императорская фамилия передавалась в ведение областного Исполкома.

Одновременно в Тобольск ехал комиссар Яковлев с инструкциями, о которых не должны были знать в Екатеринбурге! В чем дело? Дело в том, что беспокойство большевиков насчет низложенного царя было вызвано не жалкими попытками монархистов, а последствиями почетной капитуляции перед германским императором. Фактически именно во время переговоров в Брест-Литовске, в тот самый момент, когда немцы после энергичного отказа Троцкого подписать «позорный мир» пригрозили Ленину новым наступлением, в Екатеринбурге вдруг начались «закрытые обсуждения положения бывшего царя». «Если немцы атакуют, у нас сил не хватит, их надо слушаться» – так реалист Сталин кратко охарактеризовал ситуацию. 18 февраля (1 марта) в Брест-Литовске был заключен мир. Немцы временно стали истинными хозяевами если не во всей России, то, во всяком случае, в Кремле. Можно ли верить легенде, будто в секретных статьях мирного договора предусматривалась высылка царя, членов его семьи и всех родственников германского происхождения в рейх? Весьма сомнительно.

На вопрос, не для того ли ехал в Тобольск комиссар Яковлев, определенно отвечу – нет. Барон Карл фон Ботмер, один из ближайших сотрудников графа Мирбаха, первого германского дипломатического представителя при Ленине, красноречиво писал в мемуарах: если бы мы потребовали выдачи царской семьи, «Россия исполнила бы просьбу, как и все прочие, без единого слова».

В мае 1935 года журнал «Berliner Monatshefte» напечатал статью Курта Ягова, посвященную отношению союзнических властей и германского правительства к Николаю II после отречения. В статье был опубликован ряд новых документов из архивов германского министерства иностранных дел. Ягов утверждает, что Германия не имела возможности заступиться за царя, считая его судьбу «вопросом внутренней российской политики» и опасаясь, как бы большевики не заподозрили ее в контрреволюционных замыслах. Вот один из самых убедительных документов, приведенных Яговом.

Король Дании Кристиан Х, получив от своего министра из Санкт-Петербурга тревожные вести о царской семье, сразу после подписания Брестского мира обратился к Вильгельму II как родственник Николая II с просьбой прийти на помощь императорской фамилии. Вильгельм отклонил просьбу. 4 (17) марта 1918 года датскому королю был направлен следующий ответ (прежде не публиковавшийся):