Трагедия господина Морна

                       Всего-то прокатилось
два месяца с того живого дня,
когда ко мне таинственный Эдмин
тебя привел. В тот день сквозным ударом
глубоких глаз ты покорил меня.
В них желтым светом пристальная сила
вокруг зрачка лучится… Иногда
мне кажется, ты можешь, проходя
по улицам, внушать прохожим — ровным
дыханьем глаз — что хочешь: счастье, мудрость,
сердечный жар… Вот я скажу, — не смейся:
к твоим глазам душа моя прилипла,
как в детстве прилипаешь языком
к туманному металлу, если в шутку
лизнешь его, когда мороз пылает…
Теперь скажи, чем занят ты весь день?

МОРН:

А у тебя глаза, — нет, покажи, —
какие-то атласные, слегка
раскосые… О, милая… Мне можно
поцеловать лучи твоих ключиц?

МИДИЯ:

Стой, осторожно, — этот черный трагик
за нами наблюдает… Скоро гости
уйдут… Ты потерпи…

МОРН:

(смеется)

                            Да мне нетрудно:
ты за ночь надоешь мне…

МИДИЯ:

                                    Не шути,
я не люблю…

Музыка смолкла. Из залы идут гости.

ДАНДИЛИО:

(к Иностранцу)

                 Куда вы исчезали?

ИНОСТРАНЕЦ:

Я просыпался. Ветер разбудил.
Оконницу шарахнуло. С трудом
заснул опять…

ДАНДИЛИО:

                   С трудом вам здесь поверят.

МОРН:

А, Дандилио… Не успел я с вами
поговорить… Что нового собрали?
Какие гайки ржавые, какие
жемчужные запястья?

ДАНДИЛИО:

                               Плохо дело:
на днях я огненного попугая —
громадного и сонного, с багряным
пером в хвосте — нашел в одной лавчонке,
где вспоминает он туннель дымящий
тропической реки… Купил бы, право,
да кошка у меня — не уживутся
загадочные эти божества…
Я каждый день хожу им любоваться:
он попугай святой, не говорящий.

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:

(ко Второму)

Пора домой. Взгляни-ка на Мидию:
мне кажется, ее улыбка — скрытый
зевок.

ВТОРОЙ ГОСТЬ:

         Нет, подожди, несут еще
вина. Попьем.

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:

                     А стало скучновато…

МОРН:

(открывая бутылку)

Так! Вылетай, космическая пробка,
в лепные небеса! Взрывайся, пена,
как хаос бьющий, прущий… тпру… меж пальцев
Творца.

ГОСТИ:

           За короля! За короля!

ДАНДИЛИО:

Вы что же, Морн? Не пьете?

МОРН:

                                        Нет, конечно.
Жизнь отдают за короля; а пить —
зачем же пить?

ИНОСТРАНЕЦ:

                      За этот край счастливый!

КЛИЯН:

За Млечный Путь!

ДАНДИЛИО:

                          От этого вина
и в голове польются звезды…

ЭЛЛА:

                                          Залпом
за огненного попугая!

КЛИЯН:

                               Элла,
за наше «завтра»!

МОРН:

                         За хозяйку дома!

ГАНУС:

Хочу спросить… Неясно мне… Что, выпить
за прежнего хозяина нельзя?

МИДИЯ:

(роняет бокал)

Так. Всё на платье.

Пауза.

ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:

                             Солью…

ДАНДИЛИО:

                                      Есть поверье:
слезами счастья! Всякое пятно
мгновенно сходит…

МИДИЯ:

(к Элле, тихо)

                           Слушай, твой актер
пьян, вероятно…

(И трет платье.)

МОРН:

                       Я читал в одном
трактате редкостном — вот, Дандилио,
вы книгочий, — что, сотворяя мир,
Бог пошутил некстати…

ДАНДИЛИО:

                                В той же книге,
я помню, было сказано, что дому
приятен гость и нужен, как дыханье,
но ежели вошедший воздух снова
не выйдет — посинеешь и умрешь.
Поэтому, Мидия…

МИДИЯ: