Трагедия личности

Не является она и «более мазохистским» существом, чем мужчина, потому что воспринимает свои внутренние периодические циклы как должное, вдобавок к болям деторождения, которые трактуются в Библии, как вечное наказание за грехопадение Евы, а в интерпретации писателей типа де Бовуар считаются «враждебным элементом в теле самой женщины». При соединении вместе феноменов сексуальной жизни и материнства становится ясно, что знание боли превращает женщину в «страдалицу», в смысле гораздо более глубоком, чем это обычно считают в связи с испытываемыми ею маленькими недомоганиями. Женщина — это создание, которое «принимает боль», чтобы понять страдание и научиться облегчать его, а также научить других необходимости переносить неотвратимую боль. Поэтому «мазохисткой» женщина является только тогда, когда использует боль извращенно или мстит за нее, но это означает, что она отступает от женских функций, а отнюдь не проникает в них глубже. Точно так же, женщина становится патологически пассивной только тогда, когда слишком пассивна в сфере приложения своей энергии и в личностной интеграции, которая включает и ее отношение к чисто женской деятельности.

Впрочем, нельзя не привести один аргумент, который, на первый взгляд, опровергает все сказанное. Женщина во все эпохи (крайней мере, патриархальные) полностью отдавала себя исполнению ролей, связанных с эксплуатацией ее мазохистских наклонностей: она позволяла держать себя взаперти и не оказывала сопротивления мужчинам, позволяла обращать себя в рабство и забавляться с собой, как с игрушкой, позволяла превращать себя в проститутку и эксплуатировать, получая, однако, от всего этого лишь то, что мы в психопатологии называем «вторичными приобретениями» ложной доминанты.

В действительности, тем не менее, этот факт можно вполне исчерпывающе объяснить, но лишь используя новый вид биокультурной истории, который (я на это очень надеюсь) сможет впервые преодолеть то предубеждение, что женщина всегда должна быть, или будет, тем, чем она является в настоящее время или чем была при определенных исторических условиях.

* * *

Итак, говорю ли я, что «анатомия — это судьба»? Да, она является судьбой, поскольку определяет не только вид и способы реализации физиологических функций и их пределы, но также, в значительной степени, и контуры личности. Базисные модальности женских обязанностей и поведения, естественно, также отражают основную структуру ее тела. В другом контексте я уже идентифицировал «включенность» в качестве доминирующей модальности уже на ранних этапах жизни человека и в игре детей. Мы можем упомянуть о существовании на разных уровнях в рамках пассивной женской способности склонности к активному включению, приятию, «приобретению и обладанию» — но также к упорству и сдержанности одновременно.

Женщина может быть крайне избирательной, ища покровительства, и постоянно чувствовать его, не испытывая при этом дискриминации. То, что она должна находиться под покровительством, означает, что ей необходимо полагаться на покровительство — и поэтому она может с полным основанием требовать его. Несомненно, женщина также обладает проникающим органом — питающими сосцами — и ее желание помогать другим, может поэтому стать навязчивым и подавляющим. Здесь также могут случаться различные перегибы и нездоровые уклонения, о которых постоянно вспоминают многие мужчины, а равным образом и женщины, когда они рассуждают об уникальных потенциалах женственности.

Между тем, как уже замечено, бессмысленно спрашивать, в самом ли деле в каком-либо из названных аспектов женщина «превосходит» мужчину; но имеет смысл задаваться вопросом, сколь велико потенциальное многообразие женщины в рамках ее женственности и как она его реализует на том или ином этапе своей жизни, в тех или иных исторических или экономических условиях.

Здесь я еще раз напоминаю о физиологических основах, которые нельзя ни отрицать, ни чрезмерно выпячивать. Ибо человеческое существо, помимо обладания телом, представляет собой нечто соединяющее в себе неделимую личность и определенного члена какой-либо группы. В этом смысле изречение Наполеона, что история — это судьба, которому, как мне кажется, Фрейд стремился противопоставить свое высказывание, что судьба определена анатомией (часто просто необходимо знать, каким изречениям человек пытается противопоставить свои самые односторонние из высказываний), также представляется очень важным. Другими словами, анатомия, история и личность — это наша единая судьба.

Мужчины, конечно, могут брать на себя и разделять некоторые чисто женские заботы: каждый пол обладает способностью чувствовать заботы другого пола и выражать его интересы. Ибо точно так же, как реальные женщины таят в себе вполне правомерную, но равным образом и компенсационную, мужественность, так и реальные мужчины могут обладать качествами, свойственными материнству — если это позволяют всесильные нравы.