Трагедия на Витимском тракте

Бурдинский настороженно замер. Несколько секунд продолжалось молчание. Потом, поняв, что Бельский вроде бы не собирается сам давать конкретных указаний, глухо спросил:

— Как это теперь сделать?

— Честно скажу, пока не знаю, — пожал плечами Бельский. — Побывай опять в харчевке, ходи по городу, навести при случае Тащенко, выпей с ним — только уже не перепивайся до беспамятства, как в прошлый раз. И главное — не будь чересчур навязчив! Будь самим собой, лихим компанейским партизаном! Не скрывай, что был под арестом и не стесняйся в выражениях по адресу госполитохраны — ведь у партизан это принято. Зайди в пекарню, где жил Аносов. Самого его уже нет — уехал, а ты прикинься, что не знаешь. Поговори с Турком… В общем, действуй так, как найдешь нужным. Если через несколько дней никаких результатов не будет, пойдешь по этому адресу… Это — Филипп Цупко, старый каторжник. С ним разговаривай напрямик, по–партизански. Объясни, кто ты, скажи, что тебе нужно связаться с Ленковым. Не поверит — приди еще раз, требуй, настаивай. Скажи, что на борьбу с эпидемией в Даурии прибыла из Москвы группа врачей. Живут в гостинице. Им выделяется правительством 10 тысяч рублей золотом. На днях они выедут из города. Постарайся заинтересовать этим бандитов. Цупко не доверяйся — как бы он тебя в свою ловушку не заманил. Приходи к нему днем, так будет лучше, пожалуй… А в общем, мне кажется, что Ленков сам захочет повстречаться с тобой.

— Почему? — встревоженно поднял голову Бурдинский.

— Сам знаешь, почему, — уклончиво ответил Бельский и многозначительно посмотрел ему прямо в глаза. — Об этом поговорим потом, а теперь надо дело делать, ошибку исправлять.

3

Три дня от Бурдинского не было никаких вестей. Сотрудники ГПО сообщали, что встречали его в разных частях города, чаще всего — в ресторанах и кабаках, подвыпившего, шумливого, в окружении компании бывших партизан, среди которых был замечен и Тащенко.

За эти дни дознание по убийству на Витимском тракте успешно продвинулось вперед. Был для допроса задержан житель Кузнечных рядов Иннокентий Крылов, с которым, по показаниям Александры Киргинцевой, дружил Константин Баталов. Никаких определенных обвинении против Крылова не имелось, но, давая показания, где он находился в день убийства Анохина, Кешка так запутался, что в ходе многочасового допроса был заподозрен как вероятный соучастник преступления. Бельский и начальник отдела по борьбе с бандитизмом провозились с ним целую ночь. К утру им удалось выудить у малограмотного, косноязычного и запирающегося Кешки многое такое, что давало возможность припереть к стенке его дружка Костю Баталова.

В эти же дни начали поступать весьма странные агентурные сведения. Филипп Цупко стал охотно, по собственной инициативе, вступать со своим квартирантом в разговоры о Косте Ленкове и двусмысленно намекнул, что он якобы догадывается, кем является на самом деле его постоялец. Положение агента становилось критическим: бандиты могли с ним расправиться в любую минуту… С другой стороны, все это могло быть и провокацией с целью проверки. Терять завоеванные позиции было жаль, и Бельский дал указание агенту держаться прежней линии, входить в доверие.

Трудно сказать, успело ли это распоряжение дойти до адресата, как были получены новые, еще более поразительные вести.

Вечером, за стопкой водки «ради доброго соседства», Филипп Цупко доверительно сообщил квартиранту, что убийство на Витимском тракте — дело Кости Ленкова, что на днях ему удалось кое–что узнать об этой банде…

У агента сложилось убеждение, что старый каторжник готов предложить свое сотрудничество. Подвыпив, он прямо спросил квартиранта — есть ли смысл вообще иметь дело с ГПО и хорошо ли там платят за содействие?

Боясь подвоха, квартирант прикинулся простаком, удивился и даже возмутился такому повороту разговора, но на Цупко это не произвело никакого впечатления. Он продолжал вести себя так, как будто все отлично понимает, и после долгих путаных рассуждений сказал, что если бы ему были даны какие–то твердые гарантии, то он, пожалуй, согласился бы принять участие в этом крайне рискованном деле.

Агент встревоженно запрашивал — как быть, что делать? Не пора ли менять всю игру? Или надо брать Цупко, так как улик против него теперь уже достаточно, а большее он навряд ли решится открыть своему заподозренному соседу?

Бельский отлично понимал нелегкое положение своего сотрудника. «Квартирант», конечно, в чем–то дал возможность разгадать себя. Как видно, опытному и хитрому Цупко многого и но требовалось. Теперь каждый час промедления ставил агента перед все большой опасностью. День–другой–третий Цупко, вероятно, подождет ответа на свои предложения, а потом предпримет все, чтобы убрать «квартиранта» руками все той же банды… Это — в том случае, если предложения каторжника искренни.

А если они — провокация?