Трагический эксперимент. Книга 3

Из приливов-отливов этих тыловых солдатских масс, за которыми, как хвост, увязывался люмпен-пролетариат, главным образом и состояла вся Февральская революция. Весной они с меньшевиками и эсерами, а летом, по мере разочарования в их правительствах, уже с большевиками. Маятник достигнет края — и пойдёт назад. Солдат подкупали прямо у казарм, чтобы шли защищать население от полицейского произвола, хотя дело обстояло прямо наоборот: уже городовых впору было брать под защиту — они были первыми, на кого Февральская революция обрушила меч. Да и силы неравные: вся городская полиция — 3 300 человек, гарнизон — 170 000. Проверить в то время слухи о подкупах солдат и рабочих (последним доставались лишь трёшки) потому и было невозможно, что охранительные учреждения и полицейские участки первыми подверглись разгрому. Типичный стиль направленного бунта.

Вот теперь уже вся «картина маслом», вместе и фронт, и тыл. Глазам участников шестой конференции Антанты в день их прибытия в Петроград 29 января 1917 года она предстала ещё эскизно, но уже не издали, а на месте. Сидеть им тут было, согласно расписанию, до 21 февраля. Затем, как перед выборами, день тишины. А уже 23-го грянет.

Итак, съехались военные и гражданские, в больших чинах и рангах, но едва зашла речь о делах, тут же выяснилось: зря приехали, говорить не о чем. Свидетельствует французский посол:

«С первых же слов становится ясно, что делегаты западных держав получили лишь неопределённые инструкции, у них нет никакого направляющего принципа для координирования усилий союзников, никакой программы коллективного действия для ускорения общей победы. После длинного обмена многословными фразами, пустоту которых каждый чувствует, скромно соглашаются заявить, что недавние конференции в Париже и в Риме определили с достаточной точностью предмет настоящего собрания…» (Морис Палеолог, «Царская Россия накануне революции», 29 января 1917 г.)

Но тогда — что же обсуждали сорок посланцев Антанты целых три недели в Мариинском дворце, пока в России окончательно созревал «демократический заговор» против царя и шла его дипломатическая обкатка? Конференция разделилась на три комиссии: политическую, военную и техническую. В двух первых, как и на пленарных заседаниях, происходило такое «дипломатическое словоизвержение» (Палеолог), что уже и глава английской делегации лорд Альфред Мильнер не выдержал: «Мы теряем наше время».