Трагический рейс

Пасхальное воскресенье. Ожидаемое спасение не пришло. Непонятно, почему мы на него рассчитывали, но нас мучает горькое разочарование, точно кто-то дал нам обещание и не сдержал своего слова. Печальный день. Спустившись утром к незаконченному плоту, обнаруживаю, что он за ночь почти разрушен прибоем. Разумеется, я не в состоянии втащить его на берег выше границы прибоя. Приходится поставить плот на четырехпалый якорь, закрепив якорный трос за дерево, выброшенное на пляж. Пытаюсь выровнять свою посудину, сообразуясь с направлением волн. Чтобы привести все в порядок, потратил полдня. Впервые после нашего возвращения с болота Жозе удалось дотащиться до рифа, чтобы заняться охотой на моллюсков. У нее такой жалкий вид, когда она ковыляет на забинтованных ногах! По какой-то таинственной причине моллюски стали редкостью. Того, что нам удалось собрать за два часа, не хватило бы даже на порядочную закуску к аперитиву. К полудню, выбившись из сил, решаем отдохнуть. Я ставлю «Бранденбургские концерты», но на четвертой пластинке электрофон останавливается с протяжным стоном: батарея выдохлась. Эта последняя капля переполняет чашу горечи. Итак, пришло время убираться. Умереть с голоду — это мы предвидели, быть сожранными раками-отшельниками — нас меньше устраивало, но что нам не придется больше слушать музыку — к такой беде мы не подготовились. Настроение падает до самой низкой точки.

В понедельник утром связываю два крепких бамбука, между которыми втыкаю длинный и тонкий мангр. Вот и готова мачта! Зажатый между двумя брусьями мангр закреплен тремя тросами — одним спереди и двумя с боков. Самая тяжелая работа на плоту приходится на половинный прилив. Работаю по грудь в воде, к большому беспокойству Жозе, увидевшей накануне серп плавника акулы, сновавшей около пляжа. Но я не могу поднять плот, когда он лежит на песке при отливе, и мне приходится нырять под него, дыша через пластмассовую трубку. Пытаюсь установить руль и шверты, которые позволили бы на ходу как-то управлять плотом при ветре, дующем сбоку. Скажу заранее, что из этого ничего не вышло в основном потому, что у нас никогда не было достаточно ветра.

В это время самым подходящим из двух суточных отливов был ночной. Итак, работы, которые нужно сделать, когда плот стоит неподвижно на мели, выполняются после захода солнца. На чистом небе сияет полная луна, заливая своим серебристо-голубым светом чарующий пейзаж. Тени словно выписаны тонкой кистью. Освобождаю фор-стенги-стаксель от его функций резервуара для дождевой воды (что еще больше обязывает нас ускорить отправление) и оснащаю им длинную рею, закрепленную галсовым узлом на том, что мы называем «форштевнем» нашего нелепого судна. Этот парус наполнялся ветром на мачтах «Альтинака», «Йеманжи», «Амоэны» и «Синга Бетины», но час выхода в отставку для него еще не пробил! Свое превращение в латинский парус он воспринял как полную неожиданность.

Плот

Решили сняться с якоря во вторник, но остается еще куча дел. В первую очередь надо запаковать все, что мы хотим увезти, а затем привести в порядок оставляемое имущество. Возвращаться сюда мы не собираемся, но это не оправдание для беспорядка. Предлагаю поторопиться, чтобы выйти с приливом пополудни, но Жозе благоразумно возражает:

— Тогда у нас останется всего два-три светлых часа и мы не сможем пройти стрелку Мыса разочарований к наступлению темноты, то есть попросту мы потеряем время. Подготовимся спокойно и отправимся в путь завтра с рассветом!

Охотно соглашаюсь: дело в том, что в глубине души у меня нет твердой решимости доверить нашу судьбу этой нелепой посудине. Я слишком хорошо понимаю, какие опасности нас подстерегают. Провести еще одну спокойную ночь в постели очень заманчиво. Весь день сортируем и упаковываем вещи, занимаемся уборкой лагеря. Нет, мы, как примерные бойскауты, не оставим после себя ни одной грязной бумажки, ни одной пустой банки от консервов. Даже пустые раковины от моллюсков каждый день забрасывались нами далеко в кусты.