Трагический рейс

Бросаем последний взгляд на лагерь. Стеклянный сосуд, в который вложено наше прощальное письмо, остался на виду посреди стола. Я добавил к посланию записку на английском языке, в которой прошу того, кто найдет письмо, переслать его адресату. Все оставляемое нами имущество аккуратно уложено в палатке. Спускаю флаг над лагерем. Жозе начинает переносить на пляж небольшие пакеты: паранг, водолазное снаряжение, уложенное в мешок, инструменты, бидон с бензином, ведро с тарелками, стаканами и кастрюлей, сигналы бедствия в красном контейнере, деревянный ящик и компас от пеленгатора. Теперь мы действительно похожи на людей, собирающихся в плавание. Намереваемся следовать вдоль берега и по ночам высаживаться на землю, если только нам это удастся. В пути мы будем ловить рыбу, охотиться, греться у костра. Все это выглядит приятно и романтично. Но хотя я воздерживаюсь от того, чтобы высказывать свои сомнения вслух (надо во что бы то ни стало поддерживать бодрость духа в Жозе, она так в этом нуждается), меня одолевают мрачные предчувствия. Не верится в благополучное завершение этого туристического похода. Если нас отнесет в дрейфе на несколько миль в открытое море, то шансы пристать к берегу будут ничтожными. Единственная надежда, если ее можно так назвать, заключается в том, что у нас хватит сил продержаться недельку-другую при постоянном свежем ветре с северо-востока. Он отнесет нас на пути судов, следующих из пролива Кларенс в порты Западной Австралии. Это мой дальний прицел.

Жозе входит в воду по шею, и я помогаю ей взобраться на плот. Мы оба в купальниках. В руках Жозе держит свою красную непромокаемую куртку с капюшоном, а я — комбинезон хаки. Она укладывает все вещи на «палубе», вернее, на платформе, которую я прикрепил к брусьям. До позавчерашнего дня она служила нам кроватью. На одном конце стоит привязанный ящик, а на другом — вахтенная скамья, с которой можно править рулевым веслом. Канистра и остатки снаряжения свалены в кучу спереди, у подножия мачты.

«Подожди минутку, сейчас вернусь!» — кричу я Жозе и бегу в свою «мастерскую» за лагерем. Через три минуты возвращаюсь с дощечкой, на которой написано «Синга Бетина Анак», то есть «Львенок». Прикрепляю ее сзади. Плот получил имя! Теперь мы готовы сняться с якоря. Отдаю береговой швартов, взбираюсь на суденышко и поднимаю туда четырехпалый якорь. Плот не погружается глубже. Море гладкое как зеркало, северо-восточный ветер слабеет. Отдаю сезни паруса, но он вяло повисает. Хотя фор-стенги-стаксель слишком тяжел для слабого ветра, мы все же продвигаемся. Через 10 минут теряем лагерь из виду. Проходим мимо «Синга Бетины», такой жалкой с обрубками мачт, напоминающими ампутированные конечности. Еще минута — и она тоже исчезает! В горле застревает горький комок. Мы испытываем подлинную глубокую печаль, что-то вроде, как бы это сказать... тоски изгнанников по родине.

Начался отлив. Риф еще наполовину скрыт под водой. Работаю рулевым веслом и шкотом, чтобы нас не снесло в открытое море. Находимся почти на траверзе Мыса разочарований. Настал критический момент. Если мы наскочим здесь на скалы, то нам отсюда не выбраться. Правда, мы без труда доберемся пешком до лагеря, но это будет нашей последней попыткой спастись, вернее, нашим последним поражением.

«Синга Бетина Анак» слегка задевает песок. Прыгаем в воду: глубина здесь едва 30 сантиметров, но облегченный плот сразу оказывается на плаву. Мы толкаем его поперек затопленных проток, расходящихся веером от эстуария, теряем порой почву под ногами, плывем на буксире; иногда упираясь в подводные скалы, и поворачиваем плот вокруг оси; чтобы найти более глубокий проход. Как всегда, отлив усиливает нормальное течение рек, которые здесь вливаются в море. Мы барахтаемся в бурлящей воде, в спиралях бесчисленных водоворотов, толкая и поднимая плот до тех пор, пока нас не выбрасывает на длинную песчаную отмель в 400 метрах от берега, против мыса Мурроу-Пойнт. Итак, жребий брошен! Плот не в состоянии бороться с ветром и отливным течением, и если бы мы даже отказались продолжать плавание, то уже не смогли бы вернуться назад, переправившись через реку вплавь. Пока что плотно сидим на мели, которая тянется параллельно берегу. На обращенной к морю ее стороне с ревом разбиваются волны. Жозе бродит по песку в поисках несуществующих ракушек. Я растягиваюсь во всю длину на плоту и засыпаю, подложив под голову нейлоновую куртку.