Трагический рейс

Слабые удары о дно будят меня. Начался прилив, и мы вновь на плаву. Три часа пополудни. Вскоре течение может снести нас в эстуарий, чего мы меньше всего хотим. Перегоняем плот через мель и вскоре свободно плывем по чистым водам открытого моря, которое простирается так далеко за Мыс разочарований. Выскользнули из ловушки! Теперь капризное течение быстро уносит нас в открытое море. Погоди же, мы об этом тебя не просили! Совсем наоборот, мы хотим приблизиться к земле, чтобы провести там ночь. Начинаем усиленно грести с обоих бортов, стоя на поплавках. Это ни к чему не приводит: плот слишком тяжел, чтобы можно было заставить его немного продвинуться против волн. В бесполезной борьбе проходит два часа.

— Остановись, Львица, — говорю я, — нас сносит в море. Будем надеяться, что течение поможет нам обогнуть риф, протянувшийся в море от ближайшей косы. Боюсь, что костер на берегу и охота на кенгуру откладываются на неопределенное время!

День на исходе, и сбываются мои самые худшие опасения: плот начинает погружаться. Правда, пока еще очень медленно, едва заметно. Но платформа, на которой мы лежим, теперь ближе к воде, и маленькие волны уже набегают на подушки, выкроенные мною из матрацев. Они пропитываются водой. Остается одна надежда: погружение будет очень медленным и не зайдет слишком далеко!

Наступает ночь. Выпиваем по глотку пресной воды прямо из кастрюли. Наши стаканы вместе с кучей других мелких вещей снесло в море, когда мы сталкивали плот с песчаной отмели при прибое. Растворяем в воде несколько капель соевого соуса, чтобы придать ей какой-то вкус. Получилось великолепно! Мы голодны не больше, чем обычно. Когда последние лучи заходящего солнца освещают облака, Жозе взволнованно спрашивает:

— Эти рифы там, около мыса... Мы их пройдем поздней ночью?

— Мы еще не дошли до них. При нашей скорости будем там во время отлива. Сейчас полная луна, и при всех обстоятельствах мы увидим их загодя. Если нам не удастся пройти, станем на якорь. Во всем этом районе нет больших глубин, а у нас достаточно длинный якорный трос.

В течение часа мы постепенно одеваемся: на нас уже надеты толстые свитеры и нейлоновые куртки. Палуба погрузилась в воду на два сантиметра, и подушки положены на ящик. К 9 часам начинается дождь. Совершенно окоченевшие прижимаемся друг к другу под плотным брезентом, предназначавшимся для сбора дождевой воды. Море по-прежнему без единой морщинки, но дует пронзительный ветер, и мы скорчились, как две зябкие птицы: моя голова на коленях у Жозе, а ее лоб на моем затылке. В таком положении дремлем. Вода поднялась уже до лодыжек. Пытаемся сквозь дождь разглядеть пугающий нас мыс, но небо и море слились в сплошную серую завесу, за которой расплываются все предметы.

«Четверг 30 марта. Как долго не наступает рассвет! Наконец в чисто вымытом небе поднимается солнце. Дрожим от холода. Плот еще больше погрузился, и один бочонок скрылся под волнами, вероятно наполнившись водой. Край скамьи с правого борта теперь на уровне моря. Жозе садится на ящик, а я становлюсь как можно дальше на левый борт, чтобы восстановить равновесие. Озираемся вокруг: всюду небо и море. Как только поднялось солнце, увидели тонкую линию деревьев на горизонте. Какой бы ни была наша дальнейшая судьба, она решилась сегодняшней ночью. Нет никакой надежды пристать к более или менее гостеприимной земле. Нас может спасти только чудо. Если оно не произойдет, смерть близка: мы медленно погружаемся в море. Даже если плот сохранит некоторую плавучесть и не будет погружаться слишком быстро, нас смоет с него при небольшом волнении. Не говоря уж об акулах!»

Море остается спокойным, но ночного волнения оказаось достаточно, чтобы смыть все, что по было крепко привязано, — наши шляпы (а это очень важно, так как солнце уже сильно припекает), спасательный жилет, маленький бидон с бензином. Волнение постепенно усиливается, и Жозе переходит на корму. Увы, ее вес не имеет большого значения! Я ползу на нос по грудь в воде, чтобы более надежно обеспечить равновесие.

— Надо облегчить плот, — говорю я, — выброшу якорь!

Эту неприятность я предвидел заранее и обдумал решение. Если бы нам удалось приблизиться к берегу, то только якорь решил бы дилемму: пристать или разбиться о скалы. Но якорь самый тяжелый предмет на борту, и лучше от него освободиться.

Выпиваем немного воды с соей. Я еще дрожу от холода и, чтобы согреться, хватаю глоток уксуса с перцем. Это немного помогает. В полдень солнце припекает вовсю, мы раздеваемся и развешиваем на мачте мокрую одежду.