Трагикомические новеллы

В своей известной философии денег Маркс с гениальной ясностью показал подлинную общественную природу этого превращения чувств под влиянием законов голого чистогана.

Сюжеты, изображавшие такое превращение высокого в низкое, служили для французской реалистической школы XVII века наилучшим способом опровержения всякого идеалистического прекраснодушия модных романов, из чьих бы рук они ни исходили.

К тому же плутовской жанр противопоставлял торжественному тону этих романов необузданную веселость, неутомимое остроумие, всегда оптимистическую шутку.

Это и нужно было Скаррону.

Но он использовал для своих новелл не только плутовскую традицию. Счастливой находкой для него послужила также испанская новелла «романического» типа, полагавшая свою назидательность в уроках твердости и постоянства чувств, в мотивах верности, дружбы, благодарности, истинно человеческой чести и достоинства. Большею частью это была новелла любви, культивировавшаяся самим Сервантесом наряду с рассказами на плутовские сюжеты. Образцы таких новелл Скаррон находил и у других испанских авторов.

Отличительной чертой «романической» новеллистики было сохранение гуманной перспективы, однако не в форме «чрезмерного благородства» и, главное, не среди «воображаемых» нравов, а в реальных отношениях действительности.

Известная условность сохранялась в теме «романических» чувств, но они покоились уже не на рыцарском культе дамы, а на естественной человеческой основе и поэтому не нуждались ни в амадисовой фантастике, ни в переодеваниях под античную древность. Повествование подчеркивало колорит правдивого рассказа, обстановку современных нравов и обычаев. Дурным характерам современности, воспитанным в ограниченном эгоизме, противопоставлялась интрига доброй любви — бескорыстной и великодушной, способной собственной силой преодолеть на своем пути все испытания и препятствия.

В «Комическом романе» Скаррона такая назидательная антитетичность приводила к двуплановости повествования: над житейскими приключениями бедной труппы бродячих комедиантов, занятых борьбой за хлеб насущный, надстраивалась «романическая» интрига стойкой любви молодого актера и актрисы с аллегорическими именами Дестена — судьбы и Этуаль — звезды. Внизу — много зла, честолюбия, ограниченности, злопамятства, оплеух и потасовок, вверху — все преодолевающая любовь, хотя сам Дестен отнюдь не чуждается низшего реального мира с его вполне демократическими условиями существования.

Так, свергая феодальную «романтичность», французский реализм XVII века искал свою собственную героику — уже не в практике принцев и рыцарей, а в массовой демократической практике.

Эта программа наряду с плутовскими сюжетами полностью отразилась в «Трагикомических новеллах» Скаррона. Они составили последний труд его литературной жизни.

Привилегию на издание своих «Трагикомических новелл, переложенных с испанского на французский» Скаррон получил в 1655 г., т. е. за пять лет до смерти, когда позади были и ироикомические поэмы, и бурлеск, и «Комический роман».

Как указывало уже заглавие сборника, задуманного Скарроном, но вышедшего при жизни автора лишь отдельными частями и то не полностью, каждая новелла имела свой испанский образец (об источниках «Трагикомических новелл» см. A. Stiefel, «Zu den Novellen Paul Scarrons», «Archiv fur das Studium der neueren Sprachen und Literaturen», 1907).

Однако Скаррон не только переводил с испанского, но и перерабатывал. Он смягчал и приводил к более реальным отношениям испанскую «романтичность», специфическое противоположение высокой героики и низкой комики, сопровождающих друг друга и спорящих между собой. Программа Скаррона требовала известного примирения этих начал в плане бытового реализма. Испанский жанр писатель превращал в жанр французский. Основой переработки служила естественная мораль, всячески разрабатывавшаяся в первой половине XVII века во французских вольнодумных, материалистически настроенных кружках. Эта мораль заключалась в принципе свободного и разумного развития человеческих сил, склонностей и потребностей. Но насколько она могла быть применимой в исторической действительности своего времени? На этот вопрос и отвечали новеллы Скаррона. Стиль ответа был трагикомическим, как и судьба самой естественной морали в практических условиях буржуазного общества.

Первая же новелла сборника («Тщетная предосторожность») ставила вопрос в общей форме.

Дон Педро ищет себе глупую жену, потому что умная всегда изменит. Выдвигая этот трагикомический тезис, Скаррон отнюдь не делает серьезной мины изобличителя нравов. Он только шутит, но каков действительный смысл скарроновской темы «горя от ума», покажет Мольер. В «Школе жен» ограниченный буржуа Арнольф тоже «предпочитает безобразную простушку женщине красивой и с большим умом» (см. акт I, сц. 1), ибо такую жену легче превратить в домашнюю вещь семейного домостроя. Как известно, Мольер наказал своего буржуа Арнольфа за попытку сковать природу чувства рамками делового расчета.