Трансформация мира. История XIX века

В Бразилии отсутствовали многие объективные предпосылки для освоения внутренних территорий. В частности, здесь не было сети водных путей, хоть сколько-нибудь сопоставимых с системой Огайо-Миссури-Миссисипи в США; не было и полезных ископаемых, которые могли бы пригодиться для индустриализации (как уголь и железо на североамериканском Западе). Только когда Бразилия проложила себе путь на мировой рынок кофе, появилось что-то похожее на фронтир аграрного развития. В середине 1830-х годов кофе впервые обогнал сахар в экспорте страны, и Бразилия стала ведущим мировым производителем. Но с технологиями того времени потребовалось всего одно поколение, чтобы наступило истощение почвы, и плантаторы были вынуждены двигаться дальше на запад. После отмены рабства в 1888 г. спрос на рабочую силу на плантациях привлек многих итальянцев в Бразилию, но условия жизни там были такими же неблагоприятными, как и в Аргентине, настолько ужасными, что в 1902 г. итальянское правительство запретило рекламу дальнейшей эмиграции. Властные структуры в Аргентине и Бразилии были схожи: латифундисты в первой соответствовали крупным кофейным плантаторам во второй. Ни в одной из этих стран не проводилась политика выделения или перераспределения земли в пользу мелких фермеров. Бразильская фронтейра была, по сути, страной монокультуры кофе, управляемой крупными предприятиями с рабами или без них; это не было местом, где могли бы сформироваться независимые пионеры (в понимании Фредерика Джексона Тернера ) и ориентированный на дом средний слой или утвердиться школа демократии под открытым небом. Как показал Джон Хемминг в трогательной трилогии, бразильские индейцы, попавшие до 1910 г. в каучуковый бизнес в Амазонии (а не, правда, в экономику кофе и сахара), даже не были защищены резервациями. Тропические леса, в отличие от закрытых Великих равнин, заселенных евроамериканцами в США, были открытой границей. Поэтому индейцы отступали все дальше и дальше в самые отдаленные районы, и к началу века их сопротивление колонизаторам было окончательно исчерпано.

Южная Африка

Отсутствие реального взаимодействия между пограничными процессами в Южной Америке и Южной Африке делает их точное совпадение во времени еще более поразительным. Последние индейские войны в Северной и Южной Америке проходили в 1870-1880-х годах, как раз в то время, когда завершалось завоевание белыми (британцами) внутренних районов Южной Африки. Для Южной Африки завершающим стал 1879 год, когда зулусы, важнейшая африканская контрдержава, потерпели военное поражение. Это была последняя война в череде войн между колониальными властями и африканскими армиями. Король зулусов Кетчвайо, спровоцированный невыполнимыми требованиями британцев, смог мобилизовать более 20 тыс. человек (цифра, совершенно недостижимая для североамериканских индейцев), но в итоге и ему пришлось склониться перед превосходящей мощью британцев. И сиу, и зулусы были значительными региональными державами, подчинившими и поставившими в зависимость своих коренных соседей, но они знали все о военной мощи белых за десятилетия контактов с ними. И те, и другие предпринимали лишь незначительные шаги по ассимиляции с захватчиками и принятию их образа жизни. И те, и другие имели сложные политические структуры и системы верований, которые оставались чуждыми европейцам и евроамериканцам и служили материалом для их пропаганды о невосприимчивости дикарей к разуму и цивилизации. К 1880 году в США, как и в колониальной Южной Африке, господство белых стало незыблемым.

Эти общие черты контрастируют с различиями в судьбе сиу и зулусов. Эти два народа не могли в равной степени противостоять экономическому давлению: сиу были кочевниками, охотившимися на бизонов, объединенными в группы, не имевшими ярко выраженной политической или военной иерархии и совершенно лишенными экономической роли на растущем внутреннем рынке США; зулусы были оседлыми и имели гораздо более сильную смешанную экономику, основанную на скотоводстве и земледелии, с централизованной монархией и социально интегрированной системой четко определенных возрастных групп. Поэтому, несмотря на военное поражение и оккупацию, разбить и деморализовать зулусов было не так просто, как сиу. Более того, Зулуленд не был маргинализирован в рамках широкой южноафриканской экономики, а превратился в резервуар дешевой рабочей силы. Таким образом, постепенная пролетаризация зулусов сыграла важную роль в разделении труда внутри страны.