Трансмиграция Тимоти Арчера

Затем ко мне обратился Билл:

– Ты не подбросишь меня до Ист-Бей? Мою тачку отбуксировали. У нее накрылась тяга, и мне…

– Да, конечно, – согласилась я. Я одеревенело поднялась, мои кости ныли. – Мистер Бэрфут, я слушала вас по КПФА множество раз. Поначалу я думала, что вы скучны, но теперь мне так не кажется.

– Прежде чем ты уйдешь, – сказал он, – я хочу, чтобы ты рассказала, как ты предала своих друзей.

– Она не предавала, – вмешался Билл. – Она все выдумала.

Бэрфут наклонился ко мне, обнял за плечи и усадил меня назад на стул.

– Что ж, – сдалась я, – я позволила им умереть. Особенно Тиму.

– Тим не мог избежать смерти, – произнес Бэрфут. – Он поехал в Израиль, чтобы умереть. Он этого хотел. Смерть-то он и искал. Поэтому я и сказал, что, быть может, он нашел то, что искал, или даже еще лучше.

Потрясенная, я ответила:

– Тим не искал смерти. Тим так отважно противостоял судьбе, как никто другой, кого я знала.

– Смерть и судьба не одно и то же. Он умер, чтобы избежать судьбы, потому что та судьба, что шла за ним, была хуже смерти в пустыне Мертвого моря. Вот почему он искал ее, и ее-то он и нашел. Но я думаю, что он нашел нечто получше. – Бэрфут обратился к Биллу: – А ты как думаешь, Билл?

– Я предпочел бы не говорить.

– Но ты ведь знаешь, – настаивал Бэрфут.

– О какой судьбе вы говорили? – спросила я его.

– О той же, что и у тебя. О судьбе, что постигла тебя. О которой ты знаешь.

– И что это за судьба?

– Потеряться в бессмысленных словах. Знаток слов. Без всякой связи с жизнью. Тим глубоко завяз в этом. Я прочитал «Здесь, деспот Смерть» несколько раз. В ней ничего нет, совершенно ничего. Лишь слова. Flatus vocis [98], пустой звук.

Через какое-то время я ответила:

– Вы правы. Я тоже ее читала. – Как это было верно. Как ужасно, прискорбно верно.

– И Тим понимал это. Он говорил мне. Он приезжал ко мне за несколько месяцев до поездки в Израиль и говорил об этом. Он хотел, чтобы я рассказал ему о суфиях. Он хотел поменять смысл – весь смысл, что он обрел за всю свою жизнь, – на нечто другое. На красоту. Он рассказал мне о пластинке, что купил у тебя, но так и не смог послушать. «Фиделио» Бетховена. Он всегда был слишком занят.

– Тогда вы знали, кто я. Еще до того, как я сказала вам.

– Поэтому я и попросил тебя подойти ко мне. Я узнал тебя. Тим показывал мне снимок – тебя и Джеффа. Но сначала я не был уверен. Ты похудела.

– А, у меня ответственная работа, – ответила я.

Вместе с Биллом Лундборгом мы возвращались через мост Ричардсона в Ист-Бей. Мы слушали радио, бесконечную череду песен «Beatles».

– Я знал, что ты пытаешься найти меня, – сказал Билл, – но дела мои шли не очень-то хорошо. В конце концов мне поставили диагноз – то, что они называют гебефренией.

Я сменила тему:

– Надеюсь, музыка тебе не наскучила, я могу выключить.

– Мне нравится «Beatles».

– Тебе известно о смерти Джона Леннона?

– Конечно. Об этом все знают. Так ты теперь заведуешь «Мьюзик»?

– Ну да. Мне подчиняются пятеро продавцов, и у меня неограниченная покупательная способность. Я получила приглашение от «Капитол рекордз» переехать в район Лос-Анджелеса, в Бербанк, я полагаю, и поработать с ними. В розничной торговле пластинками я достигла вершины, заведование магазином – это все, чего здесь можно добиться. Ну если только еще купить сам магазин. А у меня нет денег.

– Ты знаешь, что означает «гебефреник»?

– Да, – ответила я и подумала, что знаю даже происхождение слова. – Геба – греческая богиня юности.

– Я так и не вырос. Гебефрения отличается слабоумием.

– Наверное.

– Если ты гебефреник, то происходящее смешит тебя. Смерть Кирстен показалась мне смешной.

Тогда ты действительно гебефреник, сказала я про себя, ведя машину. Потому что в ней не было ничего смешного. Вслух я спросила:

– А смерть Тима?

– Ну, кое в чем и она была смешной. Эта маленькая коробка на колесах, «датсун». И две бутылки коки. Наверное, у Тима и обувь была вроде моей. – Он поднял ногу, чтобы продемонстрировать свои «хаш паппиз».

– Как минимум.

– Но в общем, – продолжил Билл, – она не была смешной. То, что искал Тим, не было смешным. Бэрфут ошибается относительно того, что искал Тим. Он не искал смерть.

– Не сознательно. Но, может, подсознательно искал.

– Чушь. Вся эта подсознательная мотивация. Рассуждая таким образом, можно утверждать все что угодно. Можно объяснить любую мотивацию, какую хочешь, потому что проверить-то нельзя. Тим искал этот гриб. Конечно, он выбрал смешное место для поисков гриба – пустыню. Грибы растут там, где влажно, прохладно и где есть тень.

– В пещерах. Там есть пещеры.

– Ах да. Но в действительности это ведь был не гриб. Это тоже предположение. Необоснованное предположение. Тим позаимствовал эту идею у ученого по имени Джон Аллегро. Проблема Тима заключалась в том, что сам он по-настоящему не думал. Он нахватался идей у других людей и считал, что они появились у него в голове, по сути же, он их крал.

– Но у этих идей была ценность. И Тим синтезировал их. Тим объединял различные идеи.

– Но не очень-то хорошие.

Взглянув на Билла, я спросила:

– Кто ты такой, чтобы судить об этом?