Трансмутация [СИ]

Со своей соседкой, проживавшей в соседнем номере, она столкнулась на следующий день. Уже перевалило за полдень, и Настасья, выспавшись впервые с понедельника, решила выйти на улицу. При мотеле имелся ресторан, но, по словам портье, еду можно было заказать и в номер — что девушка и собиралась сделать. Однако сперва она хотела выгулять Гастона — на той самой площадке, что являлась предметом гордости мотеля «Сириус».

Вместе с ньюфаундлендом Настасья вышла за дверь и уже запирала свой номер при помощи ключа-карты, когда увидела её: очень красивую рыжеволосую женщину лет тридцати с небольшим на вид. Никогда прежде Настасья её не встречала. Однако соседка поглядела на неё так, будто узнала её — хотя девушка и не забыла набросить на голову капюшон толстовки, бросавший тень на её лицо. И взгляд, каким соседка её одарила, совсем не показался Настасье добрым.

Впрочем, взгляд рыжей дамочки тут же прояснился.

— Доброе утро! — воскликнула она с приветственным взмахом руки. — Выводите погулять своего красавчика, да? — Голос женщины звучал как-то странно: казалось, она пользуется им с опаской, словно боясь, что её изумительное контральто внезапно пропадет, и его сменит какой-нибудь писк или скрип.

Вопрос явно был риторическим, и Настасья только сказала:

— Здравствуйте! А вы, должно быть, тоже решили выгулять свою собаку?

— Какую собаку? — Рыжая явно удивилась.

— Но это же мотель для собачников.

— Ах, да! — Женщина улыбнулась вроде как смущенно. — Только собаки у меня нет. Меня поселили сюда, потому как в другом корпусе свободных мест не оказалось. Кстати, я — Клементина. А вас как зовут, барышня?

— А я — Генриетта, — сказала Настасья.

— Ну, так может быть… — начала было говорить Настасьина соседка, и даже подалась к ней, но тут внезапно между ним встал Гастон, и рыжая мгновенно от него отшатнулась.

Всё в позе пса: в том, как он стоял, широко расставив лапы, как напряглась его спина — ясно показывало, что он думает об их новой знакомой. И Настасья была благодарна ньюфу за то, что в своей оценке они оказались едины.

— Извините, мне пора, — пробормотала она и потянула Гастона за бандану на шее, уводя его в противоположную от рыжей дамочки сторону.

Но на ходу она не удержалась: бросила короткий взгляд через плечо. Рыжая всё еще стояла возле двери своего номера и глядела ей вслед.

4

— Нужно уезжать, и как можно скорее, — бормотала Настасья себе под нос, пока Гастон делал свои дела на специально обработанном песке собачьей площадки. — А Максу оставить сообщение в администрации мотеля.

Но тут же она поняла: её сообщение у портье легко перекупит эта рыжая. Черт её знает, кто она такая. Может быть, одна из прихлебателей добрых пастырей. Те, чтобы заполучить запись с видеокамеры внедорожника, стали бы носом землю рыть. Вот только — откуда бы пастырям про эту запись узнать? Работающую камеру мог бы заметить Гунар — бывший Настасьин сосед. Но уж он-то ни с кем не сумел бы поделиться своими догадками и подозреньями.

Конечно, оставались еще Пафнутий и его отец. Вчера они вполне могли разглядеть её лицо, а потом рассказать пастырям о той встрече на дороге. Но — будь так, рыжая соседка могла бы прямо сегодня, не откладывая дело в долгий ящик, разделаться с Настасьей. Пальнуть в неё и в Гастона из пистолета с глушителем, а потом смыться из мотеля. Однако делать этого она не стала. И, получается, Настасьина смерть — по крайней мере, немедленная, — ей была не нужна. Ей требовалось что-то другое — то, что Настасья могла бы ей предоставить, только оставаясь живой.

А в том, что соседке от неё что-то нужно, сомневаться не приходилось. Иначе с чего бы ей селиться рядом с ней, да еще и врать, что не было других свободных номеров? Ведь Настасья видела вчера неоновое оповещение на вывеске «Сириуса».

По дороге обратно в номер соседку свою Настасья уже не увидела. Да и вообще, никто им с Гастоном по пути не встретился: мотель явно пустовал. Но Настасью это совсем не успокоило. Она беспрерывно теребила дедов подарок в кармане куртки (уж конечно, она не стала оставлять его в номере), и ей даже подумалось: а уж не за этой ли вещью охотится рыжая? Но сразу же она одернула себя: «Ну, нет. У меня просто паранойя. Кто, кроме дедушки, мог про эту вещь знать?»

Но её (шестое чувство) параноидальное воображение немедленно ей подсказало: да кто угодно мог знать. Скажем, сотрудники дедушкиной лаборатории в университете. Или работники компьютерного центра, где Петр Сергеевич Королев получал необходимые ему данные по закрытой сети Corpnet, предназначенной исключительно для нужд международных корпораций.

Однако Настасья изучила вчера дедушкин диск. И знала то, чего все эти люди знать не могли: завершить свои исследования Петр Сергеевич так и не успел. Может, ему не хватило какого-то месяца, чтобы разработать технологию, которая могла бы снова перевернуть мир — во второй раз после заявления Берестова об открытии трансмутации.

— Дедушка, дедушка, — беззвучно прошептала Настасья, отпирая дверь в свой номер, — ну, почему ты так любил скрытничать?