Требуется невеста, или Охота на Светлую

Мне ничего не стоит схватить ее за руку и мысленно приказать шагнуть в бассейн освежиться. Такое выступление Сивиллы мне бы понравилось. Но здесь слишком много темных, и стоит лишь попытаться воспользоваться магией, как они это почувствуют.

Вскидываю голову, снова встречаясь взглядом с высшим. Он продолжает смотреть не на танцовщицу, а на меня.

– Что там Ксанор? Уже успел залезть к тебе в трусики? Или ты бережешь себя для рыбки покрупнее? Подозреваю, что Фелисия не в курсе?

– Встречный вопрос, Сивилла. Твоя сестра знает, что ты сходишь с ума по ее жениху? – интересуюсь я совершенно невозмутимо.

Приходится приложить немало усилий, чтобы голос звучал холодно и ровно. Совсем как у Гаранора.

– Что за нелепое предположение? – нервно фыркает стерва.

– Не предположение, а констатация очевидного. Ты хочешь Хороса, но он не хочет тебя. Увы, Сивилла, но даже я, едва с ним знакомая, вижу, как его начинает тошнить при виде тебя.

После этих слов я точно наживу себе заклятого врага, но молчать больше я не могла.

– Приятного продолжения вечера, сонорина Сольт, – вскидываю бокал с вином и мысленно себе обещаю в следующий раз обязательно искупать гадину. Хоть в бассейне, хоть в фонтане, хоть в городской канализации.

Протиснувшись через ряды гостей, взявших бассейн в тугое кольцо, сворачиваю на одну из многочисленных дорожек и спешу в глубь сада. Шары-фонарики, разбросанные по газонам, освещают мне дорогу. И хорошо, что освещают, потому что глаза застилают слезы злости.

– Эления, подожди! – Ксанор настигает меня, обхватывает за талию. Привлекает к себе и шепчет на ухо, опаляя своим дыханием: – Попалась, птичка. И куда это мы собрались упорхнуть? Как тебе выступление? – Он с шумом втягивает носом воздух возле моего лица и обдает меня хмельным шепотом: – Я бы посадил тебя в такую клетку, Ленни, и держал в своей спальне. Что ты на это скажешь?

Что я на это скажу?

Перед глазами уже не расплывается, а темнеет. От ярости. Плохо соображая, что творю, разворачиваюсь к высшему и с силой бью его по лицу.

Напряженная тишина, наступившая после моей пощечины, взрывается глухим, почти что звериным рыком:

– Какого йорга, Эления?!

Хорос хватает меня за запястье, наверное, опасается, что одного удара мне окажется мало и я захочу добавить.

Но рядом с ним я уже ничего не хочу.

Вырываю руку из жесткого захвата и шиплю этому любителю всего доступного и податливого:

– В клетки будешь сажать своих подружек. А я не твоя подружка, Хорос, и не позволю так с собой обращаться!

– Обращаться как? – не спрашивает, почти выплевывает он. – Что это вообще за маскарад? Можно подумать, я оскорбил чувства святой невинности. Ты, Ленни…

На этом моменте уже мне хочется рычать.

– Что я? Мать-одиночка, ты хотел сказать, залетевшая от темного? Это что, дает право другим темным, похотливым мерзавцам вроде тебя, трахать меня?

Высший раздраженно морщится:

– Ленни, прекрати истерить. Это была всего лишь безобидная шутка.

Он делает шаг мне навстречу, впиваясь в меня злобным прищуром. Протягивает ко мне руку, все-таки собираясь схватить. Но я отшатываюсь в сторону, от него и от искушения ударить его снова. Потому что хочется! Так, что даже чешутся ладони.

– Шутка? Вчера, значит, ты тоже просто шутил, когда пытался затащить меня в постель?

– Что-то я не заметил, чтобы вчера ты сопротивлялась, детка, – жестко усмехается Хорос. – Не представляю, что нашло на тебя сегодня.

Не представляет он… Идиот.

– Во-первых, я тебе не детка, а сонорина Лэй. Больше никаких Ленни, малышек и феечек! Во-вторых, что бы ты там себе ни навоображал, но я не позволяла себя касаться. Не позволю и сейчас. Как и не давала тебе права меня целовать! Не трогай меня! – пресекаю очередную попытку меня удержать и теперь уже точно рычу, вкладывая в свои слова все те чувства, что концентрировались во мне последние несколько суток: – Ты ничего обо мне не знаешь, Ксанор Хорос. То, что у меня есть дочь, не дает тебе права обращаться со мной так, словно я шлюха, которую можно поиметь после короткого знакомства!

Где-то глубоко внутри пытается проклюнуться голос рассудка, остановить и образумить, но его заглушает бушующая во мне ярость. Злость, от которой шумит в ушах и больно колет виски.

– При чем здесь вообще твоя дочь? – Черты лица темного заостряются, еще больше делая его похожим на хищника, на чудовище. – Ты мне понравилась – вот и все.

– Я тебе понравилась в качестве мимолетного постельного развлечения.

– Как девушка, – резко парирует Хорос, обрушиваясь на меня таким тяжелым взглядом, что я имею все шансы превратиться в один из торчащих из газона фонариков.

– Ну так и обращайся со мной, как с девушкой, а не как с какой-нибудь танцовщицей из стрип-клуба!

– Будто ты знаешь, как я обращаюсь с танцовщицами из стрип-клубов. – Яда в иронии темного не меньше, чем в голосе Сивиллы.

– Ну так и катись к ним… обращаться!

Он все-таки хватает меня за руку, резко, с силой притягивая к себе, и шепчет, обжигая своим дыханием, впиваясь в меня диким, звериным взглядом, в котором тьмы больше, чем во всем ночном небе над нашими головами: