Треснувшая корона

***

Дочитав до конца, Айрин захлопнула книгу и отложила ее. Только теперь она осознала, что пришлось пережить Улчу. Из прочитанного многое оставалось ей непонятно: аккумулированное заклинание, король Мертвого Леса, чтецы… Что это значило? Трактат породил новые вопросы.

Айрин искала что-то, в чем можно было бы перенести кости Улчу. Большинство вещей прогнили или рассыпались, исключением была лишь массивная деревянная мебель, но она плохо подходила для ее нужд. Но вскоре ей улыбнулась удача: в одной из комнат дворца Айрин посчастливилось найти мантию, расшитую золотыми нитями, которая прекрасно сохранилась. Скорее всего, ее раньше использовал король или же верховный жрец, но сейчас она как нельзя лучше подходила для целей ведьмы.

Войдя в комнату Улчу, девушка аккуратно переложила кости усопшего в золотую мантию.

Превратившись в лису, она легко вырыла яму подходящей глубины у корней большого ветвистого дерева. Положив кости в яму, Айрин задумалась о том, что полагается говорить в подобных случаях.

«Я не знала Улчу; все, кто его знал, давно умерли. Но просто закопать его останки как-то неправильно».

— Покойся с миром, верховный шаман клана Фрима, пусть Хор примет тебя к себе и ниспошлет свою милость, — сказала девушка, засыпая могилу.

21. ААРОН

Аарон еще не успел отойти от «горячки» боя с Кирзом. У него в голове до сих пор стоял гул от толпы зрителей на арене. Он стал единственным красным гладиатором в Доме Скайры.

Кроме радости победы бой оставил после себя и другие следы. На теле Аарона появилось несколько кровоточащих ран. Скайра, чтобы сохранить свою собственность, вызвала парню лекаря.

Арис жил на острове много лет и ему разрешалось свободно передвигаться по городу тризу. Лекарь был преклонного возраста, с густой косматой бородой, которую давно уже нужно было привести в порядок. Она, словно ветви ели после сильного ветра, торчала в разные стороны. Наверное, вся растительность перешла с головы на бороду, поскольку его лысина блестела, словно начищенная медная кастрюля. Одет он был по — простому, в тунику, как и большинство рабов. Правда, не серого, а темно — зеленого цвета. Несмотря на относительную свободу, шею лекаря обхватывала Поцелуйная минога.

Арис не спеша достал из своей сумки инструменты и баночки со снадобьями и принялся за обработку ран Аарона.

— Придется немного потерпеть: раны на плече и ноге нужно зашить. Возьми это в зубы, — сказал старик, протягивая раненому кусок дерева в форме веретена. На нем отчетливо виднелись следы от зубов,

— Обойдусь, — ответил парень.

Доктор пожал плечами и принялся зашивать распоротое плечо.

— Как давно вы здесь? — спросил парень, чтобы отвлечься от ощущения боли.

— Больше тридцати лет.

— Долгий срок. И никогда не пытались сбежать?

— Нет, но за это время я видел, как пытались другие и что с ними стало. Тризу легко находят беглецов по их крови, единственный способ удрать с острова — по воде, а их корабли самые быстрые. Они, словно стая касаток, легко настигают любое судно.

— И что же стало с беглецами?

— Что стало… — повторил старик, будто раздумывая стоит ли продолжать разговор. — Я могу свободно передвигаться по острову, и повидал всякого. Когда я впервые попал на городской рынок, мне несколько недель снились кошмары. Однажды я случайно попал в мясной ряд и то, что я там увидел, повергло меня в ужас. На крюках, словно гроздья винограда, висели отрубленные человеческие ноги и руки. Это напоминало привычный рынок в Эбруке, где продают свиные окорока. Тризу считают человечину деликатесом, так они показывают свое превосходство над, по их мнению, низшими расами. Рядом стояли ряды клеток с замурзанными детьми внутри. Их выставили, словно поросят, на продажу. Большинство даже говорить не умело. Их держали в темных хлевах и кормили отбросами, пока те не набрали нужную массу. Но это было не самое ужасное: побелевшие варенные человеческие головы с вскрытой черепной коробкой — этакая уличная еда, которую богатые тризу покупали себе на перекус. Они носят их словно салатницы с замороженными фруктами. Когда я впервые увидел, как тризу несет «это» в руках и поедает мозг ложкой, меня чуть не вырвало, мне до сих пор снится эта картина.

Было видно, что доктору хотелось выговориться:

— Вот прошло уже пятнадцать лет, а я так и не могу забыть этого рынка. За долгие годы жизни на острове я повидал много ужасных вещей, о которых хотел бы позабыть. Знаешь, чего я боюсь? Нет, не смерти и не то, что мое тело попадет на тот рынок. Хотя, кому нужен старый костлявый старик? Я боюсь засыпать. Иногда я просыпаюсь от собственного крика, а потом до утра смотрю в потолок, и меня посещают мысли о яде. Я уже приготовил склянку и постоянно ношу ее с собой, но все никак не решусь, — руки лекаря дрожали, а глаза переполняло отчаяние.

— И что вас останавливает? — потрясенный внезапными откровениями лекаря, спросил Аарон.

— Я трус. Мне страшно спать и страшно жить, но я все еще боюсь смерти. Правда, странно?

— Нет, не странно. Вы просто человек, которому не повезло оказаться в этом проклятом месте.