Третья Арена

Мое сердце колотится, пока мы продираемся сквозь лес. Послание из Америки? Что бы это могло быть? Молли, должно быть, тоже предупредила Лесных Обитателей об этой новости, потому что все они бегут в нескольких шагах впереди нас, направляясь в лагерь. Трикси видит меня и подбегает ко мне. “Что происходит, Брук?” спрашивает она, хватая меня за руку. “Это что-то плохое?” Я качаю головой. “Совсем неплохо. Кто-то вступил с нами в контакт. Из другого лагеря в Америке.” Ее глаза расширяются от удивления. Когда мы проезжаем через ворота, я вижу, что буквально все жители Форт-Нойса собрались на главной площади, где мы устраиваем наши вечеринки у костра. Учитывая, что все Лесные Обитатели тоже набились сюда, он полностью забит. Здесь так много людей, сбившихся в кучу, что некоторые высыпают на боковые улицы. Я не думаю, что видел так много людей в одном месте с довоенных времен. Кто-то соорудил небольшую импровизированную сцену, а другие охранники заняты подключением громкоговорителей. Они собираются использовать солнечную энергию, чтобы передать сообщение, чтобы мы все его услышали. Скамейки, которые обычно стоят вокруг ямы для костра, были выдвинуты вперед, чтобы некоторые люди могли сесть, но никто этого не делает. Они слишком заняты, беспокойно расхаживая взад-вперед или стоя вокруг с озабоченным видом. Все чувствуют себя сбитыми с толку этой новостью. Но в то время как большинство реагирует с болью, главная эмоция, проходящая через меня, это волнение. Это может стать спусковым крючком, моментом, которого я ждал, чтобы начать поиски выживших. Трикси, Молли, Райан и я пробираемся сквозь толпу. Я ищу Бри, зная, что она где-то здесь, но вокруг слишком много людей, и я ее не вижу. Внезапно толпа погружается в безмолвное молчание. Я поднимаю глаза и вижу, как Командир выходит на сцену. “Я полагаю, что большинство из вас слышали эту новость в той или иной форме”, говорит он. “Итак, я здесь, чтобы подтвердить, что да, мы действительно приняли радиопередачу из Америки”. Толпа ахает. Раздается гул, когда люди начинают перешептываться. Кто-то пробирается сквозь толпу и проскальзывает рядом со мной. Это Зик. В тот момент, когда я смотрю ему в глаза, я могу сказать, что он думает о том же, что и я что это может стать катализатором, который изменит ход событий, который заставит большинство людей осознать, что наш долг выйти и искать выживших. Потому что вот, наконец, окончательное доказательство того, что они существуют. Командир пытается утихомирить толпу своими руками. “Это записанное сообщение”, объясняет он. “Мы не можем установить, как давно это было сделано. Это могло быть даже до войны.” Я ловлю взгляд Зика. “Что говорилось в сообщении?” кричит кто-то. “Частота была неясной”, отвечает Командир. “И иногда сообщение обрывается. Но мы сыграем ее для вас”. Он кивает одному из охранников, который подходит к радио, подключенному к громкоговорителям, и щелкает выключателем. Сразу же толпа стонет и закрывает уши, когда из динамиков вырывается пронзительный писк. Охранник быстро регулирует громкость, чтобы заглушить ужасный шум. Теперь треск наполняет площадь. Это периодически прерывается тишиной, когда передача прерывается. Все внимательно слушают. “Это из батальона. Наша база Техас. выжившие еще.” Мое сердце сжимается. Это все, что есть. Искаженное сообщение о батальонах, Техасе и выживших. Но две вещи поражают меня больше всего на свете. Во-первых, это сообщение поступило из другого военного соединения. Второе это последнее слово: больше. Потому что я не могу отделаться от мысли, что это было не “больше”, а “Мур”. Голос слишком искажен, чтобы понять, принадлежит ли он моему отцу. И хотя невозможно разобрать слова, заполнившие тишину до того, как они были произнесены, человек мог легко сказать: “Их еще много”, но у него также было время вписаться: “Это Лоуренс Мур”. Сообщение повторяется снова. Я напрягаюсь, чтобы расслышать слова, узнать голос, полностью понять, что и кем говорится. Но это бесполезно. Шум толпы поднялся еще на один уровень, слишком много помех, и тишина отсекает самые важные слова. Все, что я знаю наверняка, это то, что где-то в Техасе есть военная группировка, которая выжила достаточно долго, чтобы отправить сообщение о выживших, и, хотя это было бы огромным совпадением, есть небольшой шанс, что это может быть от моего отца. “Мы смогли отправить им ответное сообщение?” кричит женщина. “У нас есть какие-нибудь идеи, кто его послал?” кричит другой. “Дело не в этом”, кричит кто-то еще. “Дело в том, что есть и другие лагеря! Мы не единственные.” Такое ощущение, что на территорию комплекса обрушивается столпотворение. Командир машет руками, пытаясь заставить всех замолчать. “Мы не смогли установить с ними радиосвязь. Как я уже сказал, сообщение записывается и повторяется в цикле. Нет никакого способа узнать, живы ли вообще люди, которые его послали.” “Мы прочесываем эфир уже четыре года!” кричит Зик рядом со мной. “Разве мы не услышали бы его раньше, если бы он был старым?” Толпа соглашается, и Командир выглядит взволнованным, как будто он начинает терять контроль. Все сразу начинают кричать. “Нам нужно установить контакт!” “Можем ли мы послать поисково-спасательную команду?” Внезапно я чувствую, что приливы и отливы мнений меняются. Никогда прежде жители Форт-Нойкса не получали прямого вызова. Раньше им было легко сидеть сложа руки, потому что не было никаких реальных доказательств того, что где-то существуют другие лагеря выживших. Но теперь доказательства появились, и люди начинают беспокоиться. Райан одаривает меня печальной улыбкой. Он прекрасно знает, о чем я думаю: что я хочу уехать на поиски выживших техасцев. Он знает, что в конце концов вот-вот потеряет меня. Мне ужасно жаль его, но когда я смотрю на торжествующие лица Молли и Зика, ко мне возвращается решимость. Поворот событий волнует всех нас. Моя мечта о восстановлении цивилизации, возможно, вот-вот осуществится. Теперь мне просто нужно, чтобы жители Форта Нойкс потребовали, чтобы командир использовал свои ресурсы, чтобы начать помогать нуждающимся. Но все еще существует сильная изоляционистская фракция, выступающая против тех, кто бросает вызов статус-кво. “Мы не можем рисковать тем, что нас найдут!” кричат они. “Это была бы самоубийственная миссия!” Все кричат. Голоса, требующие от Командира помощи, становятся громче, смелее, сильнее. Более решительный. Они начинают заглушать крики изоляционистов и любые голоса поддержки Командира. “Мы заключили соглашение много лет назад”, кричит Командир. “Форт Нойкс не ищет выживших. Наше собственное выживание зависит от того, будем ли мы оставаться тайными и скрытыми”. Но когда он смотрит на толпу, выражение его лица меняется, как будто он видит, что этого больше недостаточно, что многие, многие люди больше не согласны. “Я прошу вас всех, пожалуйста, чтобы мы сели и поговорили об этом. Демократическим путем”. Люди начинают замолкать, ошеломленные упоминанием демократии, чего обычно не случается в форте, управляемом военным командованием. Я замечаю неприязненное выражение лица генерала Риса, как будто она, конечно, предпочла бы, чтобы этот вопрос вообще не решался дипломатическим путем. “Нет необходимости кричать и спорить”, добавляет Командир. “Я не собираюсь заставлять людей делать то, чего они не хотят. Но нам нужна откровенная и честная дискуссия о том, что это влечет за собой, как эти решения могут повлиять на остальных членов группы. Безопасность Форт-Нойса всегда была и всегда будет моей первостепенной заботой”. Мы все устраиваемся, сидя на земле и скамейках. Это напоминает мне детей в детском саду, сидящих на коврике для рассказов, только мы солдаты, и мы обсуждаем нечто гораздо более серьезное, чем пятилетний ребенок может себе представить. “Допустим, сообщение получено недавно, начинает Командир, мы можем принять это как факт, что там действительно есть выжившие. Кто считает, что мы должны искать выживших?” Раздается поднятие рук, и я оглядываюсь вокруг, чтобы увидеть, что гораздо больше людей, чем просто наша группа, подняли руки в знак поддержки. Я чувствую прилив счастья в животе от осознания того, что так много людей разделяют мою веру в поиск выживших. “И что вы, люди, предлагаете нам с ними делать?” спокойно спрашивает Командир. Николас, мужчина из нашей группы, начинает говорить. “Мы хотим отправиться на короткие миссии, чтобы спасти их и вернуть в форт”. Генерал Рис качает головой. “Об этом не может быть и речи. Это предупредило бы охотников за рабами о нашем присутствии.” “Тогда как насчет создания безопасного места для них поблизости?” спрашивает Молли. “Мы можем обучить их охранять и патрулировать, как это делаем мы”. Люди бормочут в знак согласия, как будто это действительно хорошая идея. Это сделало бы Форт-Нойкс городом сепаратистов, а не изоляционистов. “Сколько людей хотели бы построить этот новый форт?” спрашивает Командир. Многие из людей, с которыми я разговаривал в течение последних шести месяцев, сами вызвались добровольцами, включая Трикси и ее семью, а также большое количество Лесных жителей. Командир кивает, хотя выглядит немного уязвленным, увидев так много желающих уйти. “Тогда, пожалуйста, говорит он, знайте, что у вас есть мое благословение делать то, что вы считаете правильным. Но позвольте мне прояснить это прямо сейчас. Если вы уйдете, вы не сможете вернуться. Это слишком рискованно.” Генерал Рис кивает. “Я согласен. Если вы собираетесь участвовать в нескольких спасательных миссиях, рано или поздно вас обязательно кто-нибудь заметит. Ты не можешь привести сюда этих людей”. “Я понимаю”, отвечает Николас. “Мы все знаем об опасности”. Молли подталкивает меня локтем и показывает большой палец. То, чего мы хотели в течение нескольких месяцев, наконец-то осуществилось. Люди будут спасены, им дадут шанс на жизнь, как это было у меня, Бри, Бена и Чарли. Но что-то все еще не дает мне покоя в глубине души. Сообщение. Американская военная база. “А как насчет радиосообщения?” Я говорю. “Можем ли мы послать команду в Техас, чтобы установить контакт с выжившими там?” В толпе воцаряется тишина. Командир смотрит на меня. “Мы не знаем наверняка, живы ли там выжившие”, говорит он. “А Техас это очень долгий путь, чтобы путешествовать на тот случай, если это так”. “Это шанс, которым многие из нас готовы воспользоваться”, уверенно говорю я. Но когда я оглядываюсь вокруг, к своему ужасу, я обнаруживаю, что никто со мной не согласен. В этот момент я понимаю, что они передумали. Им достаточно совершать ограниченные локальные вылазки для спасения людей. Ехать через всю Америку это уже слишком. Путешествие в Техас никогда не входило в мои планы. Я чувствую себя опустошенным. “Как я уже сказал, отвечает Командир, отмечая полное отсутствие поддержки, которую мне кто-либо оказывает, вы можете уйти. Но ты не можешь вернуться”. Я знаю, что должен просто радоваться тому, что, наконец, найдется группа людей, которые будут искать выживших. Но этого недостаточно. Потому что я не могу отделаться от мысли, что человек, пытающийся связаться с нами, мог быть моим отцом, что он мог пережить войну так же, как и Командир, и основать свою собственную группу. Даже если есть только один шанс из миллиона, что это он, я должен это выяснить. А это значит покинуть Форт-Нойкс. И, если понадобится, в одиночку. Я делаю глубокий вдох. “В таком случае, говорю я, я хочу уйти”. Тишина была бы оглушительной, если бы не пронзительный крик молодой девушки, донесшийся откуда-то из глубины толпы. Мне требуется секунда, чтобы понять, что крик исходит от Бри. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как она пробирается сквозь толпу, направляясь прямиком ко мне. Чувство вины клубится внутри меня. Однажды я дал ей обещание, что никогда ее не брошу, и вот я нарушаю его самым деликатным образом, что я собираюсь сделать именно это. Она подбегает ко мне и бросается мне на колени. “Я не понимаю, что происходит!” рыдает она мне в грудь. “Ты хочешь уйти? Но ты никогда не сможешь вернуться!” Она отстраняется, ее заплаканное лицо ярко-красное от эмоций. “А как насчет меня? Чарли? Бен? А как насчет нас?” Я собираюсь успокоить ее и объяснить свою теорию об отце, когда Нина проталкивается сквозь толпу и по-матерински обнимает Бри, как будто пытаясь защитить ее от боли, которую я причиняю. “Давай”, говорит Нина приглушенным голосом, поднимая ее на ноги. “Пусть взрослые поговорят. Это не место для ребенка.” Бри смотрит на меня покрасневшими глазами, ее нижняя губа дрожит, затем позволяет Нине увести ее. Бен и Чарли следуют за ними сквозь толпу, оба мрачно смотрят на меня. Мое сердце разрывается, когда Бри исчезает. Я чувствую себя ужасно из-за того, что причинил ей боль. Мне нужно объяснить ей о папе, о моем внутреннем чувстве, что сообщение от него. Как только она это поймет, она поймет, почему у меня нет другого выбора, кроме как уйти. “Брук, говорит генерал Рис, я думаю, тебе следует пересмотреть свое решение об уходе. Ты бы поехал в Техас только по наитию. Я не хочу потерять своего лучшего стрелка”. “Это больше, чем догадка”, отвечаю я. “Зик прав, когда сказал, что мы бы поняли это сообщение раньше, если бы оно было записано много лет назад. Я абсолютно уверен, что это сообщение только что было отправлено, что все они живы. Я хочу их найти.” “Я с Брук”, произносит голос, и мое сердце замирает Я поворачиваюсь и смотрю на Райана. Все эти месяцы, пока мы обсуждали изоляционизм и спасение выживших, он был человеком, который больше всего возражал против моих взглядов. Он всегда хотел помешать мне уехать, убедить меня, что лучше просто остаться. И все же теперь он первый, кто вызвался пойти со мной. "почему?” удивленно спрашиваю я. Он ухмыляется. “Потому что шансы на то, что ты передумаешь, равны нулю”, говорит он. “И я не собираюсь позволять тебе одному идти навстречу своей смерти. Так что это не оставляет мне другого выбора”.Мой желудок переворачивается. То, что Райан сделал это для меня, это больше, чем может выдержать мое сердце. “Я тоже иду”. Я поворачиваюсь и поражаюсь, увидев, что Молли улыбается в ответ. “Если только я не буду третьим лишним”, иронично добавляет она. “Ты этого не сделаешь”, добавляет Зик. “Потому что я буду со всеми вами”. Я перевожу взгляд с одного на другого, внутри меня нарастает облегчение оттого, что я делаю это не в одиночку. И благодарность. Я тронут тем, что они так заботятся обо мне, что готовы все рисковать своими жизнями ради меня. “Брук, ” говорит Командир, - приходи ко мне в офис завтра утром. Всем вам, добавляет он, обращаясь к Зику, Райану и Молли. ”Мы разработаем план вашего отъезда". Мой желудок снова переворачивается при мысли, что это происходит на самом деле, и что Командир собирается мне помочь. Все мое тело представляет собой смесь возбуждения и предвкушения. После шести месяцев мечтаний о том, чтобы покинуть это место, это наконец-то произойдет. Но есть и что-то еще, глубокое, пустое ощущение внутри меня. Я понимаю, что это мысль о том, чтобы оставить Чарли, Бена и Бри позади. Я знаю, что они не пойдут со мной. Бри слишком сильно любит Форт-Нойкс, Чарли ее безнадежно преданная тень, которая сделает все, что она попросит, а Бен слишком болен, чтобы приехать, даже если бы захотел. Но сейчас я не могу изменить свое мнение и не хочу этого делать. Другие выжившие могут быть где-то там. И среди них, я даже смею надеяться, мой отец. Я решил свою судьбу.