Третья фиалка

— Ты думаешь, я… Впрочем, понятно. С одной стороны, она пытается заработать себе репутацию неприятного человека — с другой, считает, что, явившись сюда, проиграет по ряду воображаемых позиций. А если она встретится со мной у вас, у нее будут все возможности вести себя преотвратно… Спорю на что угодно, что так оно и есть.

Когда они вошли в комнату, Флоринда смотрела в окно, стоя спиной к двери.

Повернувшись к ним, она выпрямила спину и мрачно произнесла:

— Что, Билли Хокер, не рад видеть верную подругу?

— О господи! А ты, наверное, подумала, что я, увидев тебя, начну от восторга кувыркаться в воздухе?

— Ты слышал, что я иду мимо твоей двери, но даже не вышел! — бросила Флоринда с обидой и возмущением в голосе.

Хокер казался расстроенным и удрученным.

— О господи! — опять воскликнул он и в отчаянии махнул рукой.

Флоринда вновь отвернулась к окну. В последовавшем за этим разговоре она участия не принимала, за исключением тех моментов, когда у нее появлялась возможность придраться к каким-то словам Хокера и вставить короткую презрительную фразочку. Тот ничего не отвечал и лишь поглядывал в ее сторону.

Наконец он сказал:

— Ну все, мне пора, надо браться за работу.

Флоринда все так же смотрела в окно.

— Пока, ребята! — стал прощаться Хокер. — До скорого.

Когда за ним захлопнулась дверь, Пеннойер с извиняющимся видом произнес:

— Билли сегодня немного не в духе.

— С чего бы это? — спросил Горе.

— Не знаю. Но когда я пришел его позвать, он сидел на стуле и глядел на…

Он бросил на Флоринду взгляд и умолк.

— На что же он глядел? — спросила девушка, отворачиваясь от окна.

Пеннойер, казалось, смутился.

— Да не знаю я… ерунда какая-то… мне показалось… там было очень плохо видно. К тому же я не воспринял это всерьез.

Флоринда подозрительно вгляделась в его лицо и повелительным тоном спросила:

— На что он глядел?

— Говорю тебе, ни на что! — воскликнул Пеннойер.

Флоринда посмотрела на него и в нерешительности задумалась. Потом тихо молвила:

— Ну же, Пенни. Скажи мне.

— Ни на что он не глядел, понимаешь ты это или нет? Ни на что! — непоколебимо воскликнул он. — Я просто пошутил. Сядь, Кутерьма, и выкури сигаретку.

Она повиновалась, но продолжала бросать на него взгляды с выражением сомнения на лице. Потом доверительно попросила еще раз:

— Давай, Пенни, скажи мне. Я по тебе вижу — что-то такое там все-таки было.

— Послушай, Кутерьма, ради бога, оставь меня в покое!

— Скажи мне! — с мольбой в голосе взвилась Флоринда.

— Нет.

— Скажи.

— Нет.

— По-жа-луй-ста, скажи мне.

— Нет.

— Говори.

— Нет.

— Почему ты такой подлый, Пенни? Ты же знаешь, если бы ты меня попросил, я бы тебе обязательно сказала.

— Видишь ли, Кутерьма, это не мое дело. Я не могу рассказывать тебе о личной жизни Билли Хокера. Иначе буду выглядеть полным идиотом.

— Но о нашем с тобой разговоре я не скажу никому ни слова. Давай, говори.

— Нет.

— По-жа-луй-ста, говори.

— Нет.

Глава XXII

Когда Флоринда ушла, Большое Горе спросил:

— Так на что же он все-таки глядел?

Морщинистый тоже с любопытством посмотрел в их сторону, оторвав взгляд от мольберта.

Пеннойер раскурил трубку, перекатил ее в уголок рта, как и подобает серьезному человеку, и наконец ответил:

— На две фиалки.

— Да ты что! — воскликнул Морщинистый.

— Чтоб мне повеситься! — воскликнул Горе. — Держал в руке две фиалки и пялился на них?

— Да, — подтвердил Пеннойер, — именно так.

— Чтоб мне повеситься! — хором закричали Большое Горе и Морщинистый с озорным видом.

— Как ты думаешь, кто она? — продолжил Большое Горе. — Он наверняка познакомился с ней этим летом. Будь я проклят, если кто-то из нас мог предположить, что со стариной Билли случится такое!

— Впрочем, это его дело, — вынес вердикт Морщинистый; тон его свидетельствовал о том, что он намерен выполнить моральный долг по отношению к товарищу.

— Конечно же его! — согласился Горе. — Но кто бы мог подумать, что…

Лица обоих опять расплылись в ухмылках.

Когда через несколько минут Хокер снова зашел к ним, он, должно быть, заметил в поведении друзей нечто необычное.

— Слушай, Горе, ты не одолжишь мне свой… В чем дело?

Вместо ответа художники ухмыльнулись, переглянулись друг с другом и посмотрели на него.

— Вы похожи на трех Чеширских котов, — сказал Хокер.

Ухмылки на лицах стали еще шире.

Не понимая, чем это объяснить, Хокер направился к двери, взялся за ручку, повернулся к ним и сказал:

— Вас в таком виде хоть под стекло да на выставку! Может, вы сделали ставку на победу в выборах и выиграли? У кого-то из вас умерла тетушка, оставив наследство? Нашли какую-нибудь вещицу, которую можно заложить? Нет? Тогда я вас не понимаю. Вы похожи на рыб, которых вылавливают в море на большой глубине. До свидания!

Когда он уже открыл дверь, они хором воскликнули:

— Погоди, Билли! Слушай, старина, а как ее зовут?

— Что вы сказали?

— Как ее зовут?

— Кого — ее?

Они засмеялись и закивали головами:

— А то ты не знаешь! Ее! Что, не понимаешь? Мы имеем в виду ЕЕ.

— У меня такое ощущение, что передо мной группа сумасшедших, — произнес Хокер. — Я понятия не имею, что вы имеете в виду.