Третий путь

На следующую встречу Лена взяла вместо Петры Олега, которому, как и остальным боевикам, поставила печать императора. Теперь ее парни могли сами ходить по столице, но Лена все равно не решилась бы их отпускать без сопровождения кем‑нибудь из магов. Они слишком плохо знали здешнюю жизнь и могли влипнуть в неприятности, несмотря на печати.

— Все, что могли, мы сделали, — после того как все поздоровались, сказал Торн. — Учитель будет завтра к утру, и вы с ним сможете переговорить в доме Грига. Это бывший пограничник и его друг, но, в отличие от Грига, холост и свободен как ветер. Он и живет тем, что учит драться, причем не только мечом, а вообще любым оружием. Если сойдетесь в цене, то считайте, что один вопрос решили. Свободные маги дали согласие на встречу, поэтому я вам даю адрес, по которому сам обращаюсь в случае нужды. Там тоже договаривайтесь сами. Теперь по поводу серебра. После нашего разговора вас отвезут на встречу с первым помощником главного казначея, с которым все и обговорите. Мы со своей стороны намекнули, что заинтересованы в том, чтобы он нашел с вами общий язык. Только не рассчитывайте на большую скидку. Он в казначействе не один и легко может спалиться. А вот тайну того, у кого куплено серебро, он гарантирует. Мы обсудим продажу золота после вашего договора с канцелярией, а купцов пока оставляем на закуску, — пошутил он. — Может быть, они вообще не понадобятся.

Первый помощник оказался человеком деловым, что сразу и продемонстрировал.

— Я не в курсе того, о чем вы договаривались с уважаемым Торном, но здесь вам придется договариваться со мной. У меня нет никакого желания пострадать, по вашей милости, и подкупить всех тоже не получится. Из‑за объема металла можно предположить, что вы где‑то нашли богатое месторождение серебра. Не хотите светиться находкой, справедливо полагая, что всегда найдется более сильный, который решит, что ему серебро тоже будет нелишним. Хорошо, если при этом уцелеет ваш дом. Поэтому вы и обратились не сами, а через Гильдию. Видимо, как я обязан кое-чем уважаемому Торну, так и он чувствует себя обязанным вам. Я могу обещать, что сохраню в тайне, у кого куплено серебро. Главному казначею будет заплачено, а его величество Эртона Третьего не интересуют такие мелочи. Цена остается официальной, в этом я не могу пойти на уступки, так как при любой проверке разницу придется покрывать из своего кармана. В казне сейчас около двухсот тысяч ауров золотом, что дает вес около двух тысяч солей. Но я при всем желании не могу отдать вам все, потому что меня просто четвертуют. Так что только половину. Золото еще есть, но монеты долго чеканить…

— Нас вполне устроит расчет не монетами, а золотом, — перебила Лена монолог чиновника.

— Такого никогда не практиковали, но устроить можно, — задумчиво сказал тот. — Со слитками проще, можете считать еще столько же.

«Около двух тонн золота за восемьдесят тонн серебра, — прикинула про себя Лена. — Ну и бог с ним: что легко пришло, то легко и ушло. Зато будут деньги, а это решение большинства вопросов».

— Уважаемый Хений, — сказала она. — Ваши условия нас устраивают. Хотелось бы еще обменять часть серебра на серебряные же ауры.

— С серебром сложностей не будет. Давайте поговорим, когда будет серебро и сколько. Ведь вы не привезете все сразу?

— Конечно, нет, — ответила Лена. — Мы готовы с завтрашнего утра отгружать ежедневно по две подводы металла. Причем желательно за первые две партии получить серебро, а потом будете рассчитываться золотом.

— Моя доля?

— Можете удержать десять тысяч серебряных ауров из суммы первого расчета.

— Устраивает, — сказал Хений и протянул Лене лист бумаги, на котором перед этим что‑то быстро написал. — Это пропуск в восточные ворота императорской резиденции. Спросите меня, ну а дальше я уже сам. Охрана для доставки не нужна?

— Нет, спасибо. Мы сами справимся.

— Ну сами, так сами. В таком случае до завтра. И желаю вам удачи.

Мастер фехтования напоминал увеличенную и побитую жизнью копию Воробья: такой же худой и лохматый. Даже лица у них были похожи. Но его растрепанную шевелюру уже украшали серебреные нити седых волос, а большие карие глаза смотрели внимательно и настороженно.

— Я верю Григу, а он верит вам, госпожа, — вежливо, но твердо, как человек, знающий себе цену, говорил он. — У меня сейчас нет учеников, и я без колебаний последовал бы за вами, если бы не ограничения на разрыв договора.

— Вы знаете, что такое секрет? — спросила Лена и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила: — У нас сейчас много секретов, и вы, вне всякого сомнения, многие из них узнаете, так как мы почти ничего специально не прячем. И как с вами прикажете поступать? Или ограничить свободу передвижения, или стереть все воспоминания о пребывании в доме.

— А если стереть только ваши секреты?

— Голова человека это не пергамент: я могу стереть только все воспоминания за какое‑то время жизни, а стирать выборочно не получится. Ну откуда я узнаю, что вы видели, а что нет? И потом читать все ваши воспоминания за год… Думаете, мне больше нечем заняться?