Третий. Текущая вода

Женщина с черными волосами ступила на поляну. Нет, кожа смуглая не от загара. Она дышала часто и глубоко.

— Здравствуйте, — сказал я, — проходите к костру. Я заметил вас, когда вы шли снизу, и приготовил чай.

— Спасибо, — сказала женщина.

Она глянула на меня вскользь, быстро и сразу отвела глаза. Устало откинула волосы со лба и села на бревно у самого «стола».

— Тебя как зовут, борода? — спросил Вельветовая Кепка, сбрасывая ружье и рюкзак.

— Валентин. Живу на маяке.

— А-а… Усек. Тут где-то есть маяк. Отдыхаешь?

— Точно.

— Меня зовут Жорой, — сказал он, — а она Зоя. Мы оба из одной партии.

— Карины? — спросил я.

— Ну. А откуда ты ее знаешь?

— В прошлом году Карина охотилась на ртуть и золото где-то на севере, в верховьях Вороньей.

— Ага, — сказал Жора. — Только чё я тебя не видел раньше?

— Не знаю, — сказал я и разлил чай по кружкам. — Разве ты был с нею в прошлом году?

— А как же. Только я малость опоздал.

— Берите сахар и галеты. Хлебушком побаловать не могу.

Жора сел на бревно рядом с Зоей и взял пластиковую кружку. Я обратил внимание на его руки, большие и мохнатые. Причем левая казалась шире правой. Руки были похожи на тех самых мохнатых крабов, одного из которых я видел два дня назад. Когда маячники ловят на камнях крабов, то всегда стараются избавиться от таких побыстрее, если те случайно попадают в сачок. Мало того, что они несъедобны, они еще и отвратительны.

— Мы заметили твой дым и свернули посмотреть, кто да чё. Тут не должно быть больше партий. Наша пока самая южная.

— Не трудно было идти по приливу?

— Не, — сказал Жора, — только в одном месте пришлось прыгать по валунам.

Краем глаза я видел Зою. Она медленно пила чай, опустив голову, и изредка отводила со лба густые волосы. Из-под штормовки у нее виднелся спортивный костюм, а на шее повязана косынка в цветочках по голубому полю.

— Ты в партии рабочим?

— Коллектор, — сказал Жора. — Я уже второй раз в поле. Малость насобачился. Скоро в начальники пролезу.

— Шутите-с?

— Ага, — сказал Жора и захохотал.

Он взял чайник и налил еще чаю. Только сейчас я заметил, почему одна ладонь казалась шире, — просто на другой не хватало мизинца. Ладонь все равно была огромной.

Он выпил еще кружку и еще раз взял чайник. Похоже, что Жора не из тех, кто умирает от скромности.

Жора протянул чайник и показал его Зое, но она, не глядя на Жору, отрицательно покачала головой. Тогда он налил себе.

Я посмотрел на Зоины руки. Хрупкие, тонкие пальцы. Кожа успела за неделю работы огрубеть: были царапины и ссадины. Ногти, конечно, без маникюра, но подрезаны кругло. Может, ей мешают длинные ногти, может, просто не нужны.

— Чё там у вас такое, Валентин, — спросил Жора, — будто сверхсекретное? Слыхал разговор: летчики летать рядом боятся — зацепишь ненароком в тумане.

— Не думаю. Сверхсекретное на такую высоту не строят. А у нас стоят просто мачты веерного радиомаяка.

— Темнишь, паря, — сказал Жора. — Ну, да ладно. Секрет так секрет.

Жора вытащил пачку «Примы» и закурил.

— Давно там трудишься?

— Третий год.

— Жена, дети?

— Один.

Жора свистнул:

— Ну, не завидно. Тебе бабу нужно; ты конь во какой.

— Кобылу, — сказал я.

Жора расхохотался. У него хриплый смех и раскатистый — простуженный, что ли.

— А на серьезе — какого беса ты там ошиваешься? Рубли, верняк, недлинные. Ты извини, конечно, за любопытство, Валентин.

— Ничего, ничего, — сказал я. — А рубли, конечно, недлинные.

— Тогда не понял.

Я посмотрел на Жору, потом на его руки. На острове бывали люди, работавшие на лесоповале не по своей воле, они-то мне и рассказывали всякое-разное. По некоторым признакам можно выделить человека, который недавно «оттуда».

— Мне кажется, ты немного все-таки понимаешь, Жора. Жить на острове, и без женщины, и не за деньги… и лес тоже…

Жора перестал улыбаться.

— Может, и так… — сказал он после минутной паузы.

— Во-во, — сказал я и в упор взглянул на Зою.

Она чуть-чуть отодвинулась от Жоры и сидела вплотную к «столу». Лицо безучастно, и смотрит она поверх моей головы куда-то сквозь березы. Пальцами перебирает кончики платка. Ажурная тень листвы шевелится на ее лице, на плечах и путается в черных волосах.

Нет, конечно, она не красавица. Но эта смуглая кожа, темные с матовым переливом волосы и синие глаза…

Где-то на юге, на Таити, все женщины такие, но то на Таити. А здесь это смотрится как волшебство.

— Зоя, хочешь еще чаю?

— Нет, — сказала она и встала, — я пойду умоюсь.

— Лучше всего это сделать у столбов юкольника. Там есть чистая мелкая заводь.

— Я так и сделаю.

Она склонилась над рюкзаком, развязала тесемки и вытащила полотенце.

Голубой спортивный костюм слишком обтягивал ее бедра.

— Помочь спуститься? — сказал Жора тихо.

Я видел ее взгляд, которым она смотрела на Жору. Медленным движением перебросила полотенце на воротник штормовки.

— Нет. Я сама.

Если бы господь бог создал меня женщиной, я бы тоже носил голубой спортивный костюм, плотно облегающий стройные ноги. И специально ездил бы на остров, где попадаются в березняках одинокие холостяки.

Жора следил за нею, когда она шла к бровке. Он очень внимательно следил.