Тревожная Балтика. Том 1

После отбоя под крик «отбой-подъем» отдали десять минут перебежкам с койки на пол и обратно, после чего наконец-то наступило долгожданное время сна. Немного погодя в тишине мрака прозвучала негромкая фраза:

– Вот и день прошел…

В ответ из темных углов отозвались таким же тихим:

– Ну и черт с ним.

Забродский вскочил с койки, на которой сидел, и злобным криком поднял всех. Выбежав раздетыми на середину казармы, матросы строились в шеренги. Возмущенный старшина резко вскинулся и, собрав всю мощь своего голоса, рявкнул оглушительно:

– Вы что здесь?! В тюрьме?! Считаете каждый день и делаете дырочки в календариках? «Душары»!.. Да вы еще не знаете, что вас ждет на кораблях! Вешайтесь! Там вы будете вспоминать происходящее здесь как детский сон! Мне еще спасибо скажете за мою науку, если доживете! «Карасня»!.. «Душары»!.. – ругался он. – Я вам завтра сделаю!..

Но полусонные курсанты его не слушали, лишь тупо твердили про себя: «Быстрей… быстрей из этого заточения к вольной жизни…»

В действительности, как и обещал Грищенко, с принятием присяги жизнь стала значительно легче, наполнилась конкретным содержанием. Теперь не нужно было большую часть дня развлекать старшин, а, вновь став школьниками, курсанты сосредоточились на изучении неизвестного до того шифровального дела. Помогая в обучении, мичманы передавали знания и умение работать со специальной литературой и техникой. Ежедневные многочасовые сидения в классах в значительной мере притупили былую ненависть.

Будущая специальность обещала большие возможности.

Скорый приход Нового года притягивал привычной дома озабоченностью приготовления к празднику. Когда Александр узнал о готовящемся концерте, то не смог сдержать в себе порыв артиста, мигом предложил услуги матросу-организатору. Тот был известен как бывший студент театрального училища со способностями хохмача и неприятием всего армейского. Черствая бесчувственность быта довлела над Александром, и он не мог упустить возможности загореться в добром устремлении. Тем более, что следовал примеру своего отца, любителя художественной самодеятельности и поклонника народного юмора.

Оживив чувства, знакомые с детства, новогодняя ночь никого не могла оставить равнодушным. Сдвинув койки, образовали небольшое зрительское пространство, куда со всех углов устремились матросы, желающие поглазеть на выступление. Участники инструментального ансамбля подготавливали к работе музыкальные инструменты, а ответственный за концерт матрос суетился за последними приготовлениями, давал убедительные советы. Грищенко, вырядившись коробейником, ходил с подносом, подвешенным на веревке, предлагал товар.

– Трусы военно-морские, – зазывал он громогласно, – самая полезная вещь! «Караси» военно-морские! Не заменимые в курсантской жизни! – указывал на носки. – Мыльница военно-морская!

Подходили и, рассматривая товар, добродушно посмеивались над юмором преобразившегося старшины.

Основное внимание веселящихся зрителей приковывал известный балагур и баламут Соколов, в одном лице представляя и конферансье, и умелого пантомима. Удивляя множеством способностей, вызывал неудержимый хохот.

Затем пришел черед музыкального ансамбля, который порадовал исполнением бывших на слуху популярных песен.

За всем этим Мирков следил из соседней комнаты, откуда выходили артисты и куда поминутно врывался озабоченный Соколов. Саша услышал, как конферансье объявил его выход, и через минуту он стоял на импровизиро ванной сцене, ободренный множеством улыбок. Преодолев легкое волнение, громко объявил, что прочтет юмореску Павла Глазового «Вухатый хулиган».

Йдэ голодный лэв по стэжци,
Злющий аж кыпыть.
Раптом бачить на стэжини
П’яный заєць спыть.
Лэв узяв його за вуха,
До очей пиднис.
«Дэ ты знову налызявся,
Взяв бы тэбэ бис».
П’яный заєць стрэпэнувся,
Чмыхнув та сказав:
«Ша, старый, по морди хочешь?
Положи дэ взяв!»

Как того Александр и ждал, зал накрыл обвал оглушительного смеха. Обращал на себя внимание Забродский, который сидел напротив и, широко расставив ноги, делал наклоны в диком приступе хохота.

Под овации зрителей исполнил еще две юморески, что укрепило успех, – они также были приняты со смехом и восторгом ликования. Заключая выход, спел под гитару озорную песенку про кузнечика коленками назад. Своим выступлением поднял настроение сослуживцев, закрепив о себе мнение как об уважаемом человеке.

После концерта, когда вернулся к окну у койки, со всех сторон обступили горевшие улыбками друзья и, наперебой хлопая по плечу, забросали восторженными похвалами, приговаривая: «Молодец, Саня… Ну ты и ар ти-ист!» – они щедро дарили улыбки признания.

– Як ты цэ вмиешь… Я б николы так нэ змиг, – добродушно поделился Козлов, с доброй завистью глядя на друга.