Тревожная осень

После осмотровой «пытки» Майер еще раз изучил сегодняшние анализы и обратился к Жизневу. Из сказанного профессором Андрей Семенович понял, что тот подтверждает диагноз русского коллеги и единственным выходом из создавшейся ситуации является операция. Жизнев начал переводить слова немца, но Андрей Семенович перебил его:

– Я все понял, – сказал он, обращаясь одновременно к обоим.

– У вас будут какие-нибудь пожелания? – спросил Майер, повернувшись к Дымову.

Тот на мгновение задумался: «А что можно пожелать? Хотя, наверное, можно».

– Господин профессор, у меня есть одно пожелание. Я хочу, чтобы вы сделали операцию как можно быстрее. Если можно, прямо сейчас.

Кажется, впервые за полчаса, которые они втроем находились в кабинете, на лице Майера появилась улыбка (а то просто «человек в футляре»).

– Сегодня не могу, а завтра – пожалуйста. Вы готовы, господин Дымов?

Господин Дымов хотел сказать, что он всегда готов, как пионер, но вовремя сообразил, что мэтр не поймет шутки.

– Конечно, я готов и благодарю вас за предложение.

– Хорошо, – сказал профессор и начал смотреть свой ежедневник, в котором, наверное, было расписание операций. – Я могу вас прооперировать завтра в 9 утра. Согласны?

– Конечно, профессор, – со скоростью ученика-зубрилы выпалил Андрей Семенович.

– Но тогда вам придется сегодня же лечь в госпиталь, предварительно уладив все формальности с фрау Кирштенмайер.

– Если надо, сделаю, – выпалил Андрей Семенович.

«Вот пруха, – подумал он, – быть прооперированным менее чем через двадцать четыре часа. И все, кончится состояние болтания определенной субстанции в проруби».

Видимо, он был так глубоко погружен в свои мысли, что последний вопрос Майера донесся до него издалека:

– Надеюсь, в последние дни вы не принимали кроверазжижающие препараты, такие, например, как аспирин?

– Я принимал аспирин вчера утром, – уже не так быстро ответил Андрей Семенович. Он понял, что на это скажет профессор. И услышал:

– Прием препаратов типа аспирина должен быть прекращен минимум за пять дней до операции. Минимум, – с нажимом повторил мэтр. – Поэтому я смогу взять вас на операцию только в пятницу, и ни днем раньше. Вы согласны?

«Сопротивление бесполезно», – подумал Андрей Семенович.

– Я согласен, господин профессор, – тихо, как нашкодивший ученик, произнес он.

– Ну вот и отлично, – сказал профессор. – Следующие два дня вы свободны, а в четверг к 8.00, на всякий случай, натощак жду вас. Я попрошу фрау Кирштенмайер подготовить все необходимые документы.

И тут же, переходя на человеческий язык, Майер заговорщицки подмигнул:

– Я вам завидую, господа. В Мюнхене в эти дни проходит фестиваль пива. С удовольствием составил бы компанию, но, увы, работа не пускает.

Поняв, что они свободны, Жизнев и Дымов почти по-дружески попрощались с профессором, сказав в конце дежурное «увидимся в четверг». И не очень довольные, но уставшие вышли из профессорского кабинета.

Когда через пять минут они зашли в кабинет фрау Кирштенмайер, она уже все знала. И не только знала, а на столе перед ней лежали распечатанные карты Мюнхена и Штутгарта, а рядом – листочек с записями о том, что и где посетить.

«Ну не баба, а просто электровеник какой-то», – с восхищением думал Андрей Семенович, пока помощница Майера втолковывала Жизневу, куда идти.

«Что ж, надо перекантоваться два с половиной дня, считая сегодняшний, – уныло размышлял Андрей Семенович. – Как-нибудь перетерплю».

Они сели в машину. Жизнев включил двигатель и тут же выключил.

– Слушайте, Андрей Семенович, а вы помните, что у нас через час двадцать минут консультация в Мюнхене? Звоним, что опаздываем, и едем?

– Кто мне говорил «Не мечитесь»? – напомнил Андрей Семенович. – Анекдот про хозяйку публичного дома помните?

Жизнев расхохотался:

– Значит, не суетимся?

– Не суетимся. Ни в коем случае. Кроме того, я уже не могу без этой фрау Кирштенмайер. Не могу ее бросить. Так что, Александр Владимирович, давайте позвоним в Мюнхен, откажемся под благовидным предлогом от рандеву, а затем – обедать, полдничать, ужинать. В общем, давайте устроим праздник живота, обильно все запив восхитительной граппой. Поехали!

На следующий день рано утром Андрею Семеновичу позвонила Наталья Ивановна – именитый профессор из их института, консультировавшая Дымова при написании докторской. Можно сказать, крестная мама его защиты.

– Андрюшенька, у меня для тебя хорошая новость: только что звонили из ВАКа. Ты – доктор наук, мой дорогой. Я тебя целую и поздравляю. Будь здоров и стань академиком.

– Спасибо, Наталья Ивановна, – Андрей Семенович с трудом проглотил комок в горле. – Вы бы знали, как это вовремя. Я вам так благодарен за звонок, за помощь, за все. Вы же знаете, какой я суеверный. И какая хорошая примета – ваш звонок.

– Ладно, Андрюха, приедешь – проставишься.

У него чуть не слетело с языка: «Если приеду, проставлюсь», – но настрой неожиданно ставшего прекрасным утра не соответствовал этой мысли, и она мгновенно испарилась.

– Конечно, проставлюсь, Наталья Ивановна.

– Ну, Андрюня, приезжай скорее. Целую тебя. Пока.