Три года в аду. Как Светлана Богачева украла мою жизнь

«Я нарушаю все допустимые протоколы, разругалась с начмедом, рискую сесть очень так основательно, так как таскаю ей нелегальные препараты. И в июне не поеду в отпуск с детьми и внуками. Я в нее верю, Тань. Просто заранее знала цену. Прости, пожалуйста, ты взвалила на себя слишком много, но уже нужно делать все правильно… Ты справишься. Ты очень сильная девочка. Знаю, что манипулирую чувством ответственности. Но я не соврала ни единого слова».

* * *

Сейчас, когда я пишу эту книгу и читаю эти переписки, меня трясет от ярости. Не соврала ни единого слова! Да тут каждое слово ложь. И не только слова. Онколога Елизаветы не существует. Сама ее личность – ложь. Гнусное шоу Трумана. Где настоящая только я, а все, кто просит меня быть сильной и говорит, как Свете нужна помощь, – ненастоящие. Больные фантазии Светланы Богачёвой. Фантазии, давящие на самые светлые, как мне всегда казалось, мои стороны. Манипулирующие ответственностью, человечностью и добротой.

Так и действуют аферисты. Они скажут вам что угодно, а вам и в голову не придет, что человек способен соврать об этом. О смерти детей, о смертельной болезни. У вас не возникнет мысли, что кто-то вообще способен лгать об этих вещах. Придумывать себе несуществующие личности и писать людям. Создавать настоящую паутину из трагедии и лжи, чтобы заставлять заботиться о себе.

И, конечно же, очередной спектакль – «инсульт» Светланы – был ею мастерски сымитирован. В 2022 году, когда мы ее разоблачим, то узнаем, что она закапала себе в глаз атропин, который искусственно расширил ей зрачок. По ее же словам, Светлана Богачёва несколько раз в своей жизни имитировала инсульт подобным образом, и все попытки были успешными. Все симптомы болезни, которые выражались физически, были сымитированы с использованием тех или иных лекарств. Богачёва использовала свое медицинское образование по максимуму. Она колола себе в вены препараты, от которых те начинали воспаляться, лопаться и прятаться, обкалывала ноги средствами, от которых они сильно распухали и темнели. Как я уже рассказывала, она мазала крем для депиляции на свою голову и вводила спирт себе под кожу, чтобы вызвать некроз. Светлана с гордостью расскажет об одной из самых безумных ее задумок: она пила пропофол, чтобы имитировать идеальные обмороки. Пропофол – сильнейшее средство, отключающее сознание, его используют как наркоз. А Светлана была анестезиологом и могла его раздобыть.

Светлана Богачёва никогда не испытывала ко мне светлых чувств. Ей нужен был зритель ее спектакля, слуга на побегушках, подтирающий за ней мочу и подносящий чай. Нужен был кошелек для ее прихотей. Но не подруга. В переписке с «Лизой» я говорила, что стою на краю пропасти и нуждаюсь в отдыхе. Но Богачёва не отпустила меня. Позже это действительно выльется в попытку суицида.

Богачёва знала, что я могу умереть. Думаю, ее такой исход даже бы обрадовал. Какая красивая была бы концовка спектакля! Редкий драматург может похвастаться, что его зрители лишили себя жизни из-за его произведения.

Но Богачёва на самом деле не гениальна. Она бездарность. Просто ее придумка основывается на использовании настоящих человеческих чувств. Ее истории вне реальной жизни не дотянули бы до сценариев самых дешевых сериалов. Поэтому она и делала их реальностью. Только здесь, в реальном мире, эти истории имели власть. Потому что задевали добрых и отзывчивых людей. Ведь я не первая жертва Богачёвой. И не последняя.

Рэя

Весь май 2021 года был адским испытанием. Свете было хуже, чем когда-либо, хотя казалось, что хуже уже невозможно. После каждого открытого микрофона в «1703» я оставалась в баре и напивалась. Это и был мой отдых, хотя полноценным его нельзя было назвать. Потому что как только я хоть немного расслаблялась, мне начинали писать и звонить Света, Лиза и Глеб Коганович. И Лиза, и Глеб часто мне звонили.

Богачёва знала, что я ненавижу разговоры по телефону. И чем хуже мое состояние – тем тяжелее мне общаться по телефону. Очень удобная для Богачёвой особенность. От имени Лизы или Глеба она закидывала меня звонками, а когда я брала трубку, либо отключалась и переходила на переписку, либо имитировала их голоса. Узнать было невозможно. Она всегда кидала коротенькие фразы вроде: «Татьян, ответьте на сообщение». Или: «Я на работе, могу только писать». Лизе она делала старческий голос, Глебу – мужской. Не знаю, использовала ли она специальные приложения для смены голоса, но, скорее всего, да.