Три лишних линии (СИ)

      — Да, офисный работник, — Лазарев не мог придумать, что сказать дальше: он ясно видел, что разговор у них не клеится, и ситуацию надо выправлять, но не знал как. Он начинал злиться на вдруг накатившую на него глупую растерянность.

      — Ты зачем меня искал? — спросил Кирилл.

      — Понравился.

      — А чего в сауне не подошёл?

      — Не хотел со всеми вместе.

      Кирилл насмешливо поднял брови и поджал нижнюю губу.

      — Знаешь, — он смял обёртку чизбургера, осмотрелся и, не увидев поблизости ни одной урны, запихнул бумажку в наружный карман рюкзака, — я думаю, что всё-таки нет.

      — Нет? — переспросил Лазарев.

      Кирилл взял у него из рук свой молочный коктейль, который уже покрылся каплями конденсата, и повторил:

      — Нет.

      — Почему? — Лазарев сунул чуть влажную и холодную руку в карман пиджака, и сейчас нервно перебирал скопившуюся там мелочь: несколько монет, жёсткую гладкую бумажку и круглую конфетку в шуршащей обертке, которую ему где-то дали в качестве комплимента к чашке кофе. Зажав плотный слюдяной хвостик между большим и указательным пальцами, он мял и выкручивал его, пытаясь сообразить, что и как ему сделать, чтобы удержать мальчишку, заставить его переменить решение. Придумать ничего не удавалось. — Правда, почему? Мы же познакомиться не успели.

      — Из-за возраста. В смысле, ты не дедуля, конечно… Но мне как-то не по себе. — Кирилл жалостливо, словно прося прощения за свои слова, свёл брови и добавил: — Мне даже с тобой разговаривать так, как я привык, напряжно, не то что трахаться

      Лазарев хотел сказать, что после того, что происходило в сауне, такая разборчивость выглядит нелогичной, но решил зайти с другого конца:

      — Ты хоть пробовал? С теми, кто старше…

      — Давно, но всё помню, — яркие, как будто накрашенные губы Кирилл сомкнулись на трубочке коктейля.

      Лазарев отвернулся, хотя и знал, что это уже не поможет, что уже слишком поздно: он видел это. И если бы мальчишка намеренно вкладывал в это сексуальный подтекст, то от пошлости стало бы просто противно и немного стыдно, но ничего такого не было, и Кирилл потягивал коктейль совершенно равнодушно, скорее машинально.

      — Точно помнишь? — спросил Лазарев. — Тогда, в сауне, ты что, чувствовал разницу?

      Кирилл как-то недобро покосился на него — наверное, не понравилось напоминание.

      — Это другое дело. Мы в тот раз… Ну, была днюха, мы дунули, а потом решили поехать… Что-то я не очень уловил этот момент, честно говоря… Короче, мы решили, что нефиг на плешке мяться, надо хотя бы в такой день как белым людям сходить в нормальное место, а потом… — Кирилл замолчал, неуверенно и немного смущённо, а затем резко добавил: — А тебе-то что? Да, мне это дело нравится! Сам-то за каким хером в сауну ходишь?

      Лазарев на секунду растерялся от внезапного наезда, но тут же ответил:

      — Я, вроде, никаких претензий не предъявлял. Спросил только, какая тебе разница, кто ебёт, если он это хорошо делает?

      — А ты, типа, хорошо, да? — усмехнулся Кирилл и остановился: они как раз дошли до крыльца «мака», то есть до того места, где встретились.

      — Можешь проверить, — Лазарев посмотрел ему прямо в глаза.

      Кирилл посмотрел в ответ удивительно спокойно, даже равнодушно, и чуть снисходительно: заранее ставил крест на Лазареве. Тому стоило огромных усилий не отвести глаз. При всём равнодушии, во взгляде Кирилла было что-то подначивающее и циничное.

      Лазарев потянулся к горлу, чтобы ослабить узел галстука, но, нащупав лишь расстёгнутый воротник, вспомнил, что снял галстук ещё в машине. Он ожидал от Кирилла какого-то ответа — возможно, наглого, возможно, насмешливого — но тот лишь махнул рукой в сторону входа в «Макдоналдс»:

      — Я туда. Не жди.

      Лазарев мог бы пойти за ним. Вместе с ним. Мог бы, но решил этого не делать: излишняя настойчивость могла испугать, и тогда он лишился бы того единственного, крохотного, почти уже упущенного шанса, который у него пока был. По крайней мере, он надеялся, что был.

      Когда Кирилл исчез в дверях, Лазарев пошёл к машине. Несмотря на слова Кирилла, он остался ждать. Он сидел в машине и смотрел на прохожих, боясь в послеработной сутолоке возле магазина упустить Кирилла. В соседнюю машину загрузилась грудастая и горластая мамашка с двумя детьми, отъехала, а место почему-то никто не занимал. Лазарев был не против: так было лучше видно двери.

      Он надел очки. Так ещё лучше.

      Висок, которого он случайно коснулся пальцами, был мокрым и горячим. Лазарев заставил себя выдохнуть, расслабить плечи и замершую в бесконечном напряженном вдохе грудную клетку.

      И чего он так теряется в разговоре с каким-то мальчишкой? Бесило до трясучки. Ну хорошо, не с каким-то… На его месте многие бы растерялись. Точнее, многие, если не сказать все, вообще бы никогда не оказались на его месте. Они бы постарались выбросить странное совпадение из головы. О таких вещах лучше забывать сразу и не задумываться. Потому что если задумаешься…

      Господи, да соберись же ты наконец! Приди в себя. Вспомни: у тебя есть план.

      Кирилл показался на крыльце. Лазарев не ждал его так быстро — и пяти минут не прошло.