Три лишних линии (СИ)

      — Я… Подождите. Подождите, пожалуйста, — Лазарев остановил видео, где толстопузый мужик всё так же однообразно тыкался между широко расставленных ног Ремизова Тимофея Павловича. Лазарев не мог сосредоточиться, пока это происходило у него перед глазами, не мог успокоиться и взять себя в руки. — Подождите. Дайте мне поговорить с Николаем Савельевичем!

      — Он с тобой уже поговорил, всё, что надо, сказал.

      — Нет, мне нужно с ним…

      В трубке раздался один короткий писк, а потом наступила тишина. Лазарев положил телефон на стол и закрыл глаза, медленно вдыхая и выдыхая, чтобы заставить себя успокоиться. Ничего не получалось: сердце колотилось, как бешеное, голова горела и гудела, а по спине, щекоча между лопатками, как насекомое, стекал холодный пот.

      Лазарев встал со стула, сделал пару кругов по комнате, потом снял рубашку, обтёр ею ставшее влажным тело и зашвырнул в угол дивана.

      На глаза попался пульт от кондиционера, он схватил его и нажал на кнопку.

      Ему нужно остыть, прийти в себя, начать здраво рассуждать.

      Он сделал ещё пару кругов по комнате, постоянно поглядывая на стол, где остались телефон и ноутбук. Экран до сих пор горел: был открыт почтовый клиент и письмо с двумя приложенными файлами.

      Лазарев склонился над ноутбуком. Он несколько раз убирал руку с тачпада, прежде чем решился открыть второй файл.

      На этом видео мальчишку просто били — с тем же тупым равнодушием, что и насиловали. Непонятно, что было причиной. Бившие только грозились, что за повторение он ещё не так получит.

      Захлопнув крышку ноутбука, Лазарев отошёл к окну и прижался лбом к стеклу. Он почему-то думал, что оно будет холодным, но оно оказалось тёплым, прожаренным солнцем, и от него пахло горячей пылью.

      Узнав, что Натальи нет дома, Толян тут же предложил развлечься: снять мальчика на двоих, сходить в клуб или сауну, списаться с кем-нибудь в чате — идей, как воспользоваться свободой, у него было много. Лазарев отказался: ему было не до развлечений.

      — Ну чё ты тупишь, а? — не унимался Толян. — Когда следующий раз такое будет?

      — Будет, — Лазарев прижимал телефон к уху, а сам строгал колбасу и сыр для бутерброда. — Сейчас мне реально не в тему.

      — А когда она возвращается-то? — поинтересовался Толян.

      — Наталья? — Лазарев отложил нож и перехватил телефон рукой. — Никогда.

      Да, вполне возможно, что так оно и есть — и теперь у него на ужин будут, как сегодня, бутерброды, потому что он по старой привычке поехал с работы прямо домой, а мысль о том, что надо забежать в магазин, даже в голову не пришла. Только зайдя в квартиру, он вспомнил, что остался один. Наталья исчезла из его жизни и памяти легко и без последствий. Даже удивительно: она ведь ему нравилась — и он так безболезненно расстался с ней. Это задело его не больше, чем смена зубной щётки: мелкое изменение, к которому привыкаешь за два дня. Быть может, он бы переживал из-за Натальи чуть больше, если бы не ситуация с Николаем Савельевичем. Хотя если бы не ситуация с Николаем Савельевичем, ему бы не надо было с Натальей расставаться…

      — Ты серьёзно? Серьёзно?! — переспрашивал его Толян. — Ну ты вообще… А чего вдруг? Поссорились?

      — Нет, там сложно. Расскажу при встрече, — Лазарев добавил про себя «может быть». Но если и был на свете человек, которому он мог рассказать о происходящем, то это был Толян. Он вряд ли мог помочь чем-то, кроме совета, но рассказать кому-нибудь хотелось. Тогда, если однажды в канализационном отстойнике найдут его труп, останется хотя бы один человек, который будет знать, что случилось. Толян не бросится доставать полицию заявлениями и рассказами — он не дурак и осторожен, не захочет всплыть в соседнем отстойнике. Но кто-то будет знать.

      Вообще-то Лазарев не думал, что его убьют: это простое, но неэффективное решение проблемы. Совсем не в духе Николая Савельевича.

      — Ну ладно, — немного озадаченно сказал Толян. — С тебя рассказ. А кстати, сколько вы с ней прожили? Долго ведь…

      — Месяцев восемь.

      — Хм, да… Слышь, тогда тем более надо… ну, сделать что-нибудь.

      — Типа отпраздновать? — усмехнулся Лазарев.

      — Или отпраздновать, или наоборот. Заесть горечь разлуки чем-нибудь сладеньким. Молоденьким и свеженьким, а?

      Лазарев отказался, но в субботу позвонил Толяну сам — он созрел. Каждый вечер он возвращался в пустую квартиру, съедал ужин и думал, думал, думал. Ходил из комнаты в комнату, садился за ноутбук, делал подсчёты, потом всё бросал, звонил по очереди Ирке и её матери, опять получал те же ответы, и снова думал, думал, думал. От безвыходности хотелось биться головой о стену. Драгоценные дни уходили, а он был всё в той же точке. Вернее, не совсем в той: он кое-что сделал, но это кое-что продвигало его в сторону сдачи Николаю Савельевичу, а он должен был придумать, как его обыграть, как спастись. И вот тут ничего не получалось. Он не мог, как герои фильмов и книг, придумать блистательный ход. Финт. Воспользоваться стечением обстоятельств. Их не было. Ситуация была проста, как задачка по арифметике в первом классе. Прямолинейна.