Три лишних линии (СИ)

      Лазарев не понимал, для чего был нужен этот отсев: мальчишке, который едва мог стоять на коленях, было наверняка всё равно. Он вряд ли вообще понимал, где он и кто его ебёт. Но судя по тому, как стонал и как подмахивал, ему нравилось. Пока качок драл его в задницу, ещё один мужик лежал под ним и то отсасывал, то дрочил рукой. Мальчишка выгибал спину, дёргал бёдрами и просил засадить ему поглубже.

      Качок кончил и, брезгливо сняв гондон и, бросив его в угол, вышел из кабинки. Его место сразу занял другой мужик. У входа образовалась лёгкая давка, потому что качок ломился наружу, а кто-то наоборот старался прощемить поближе, да ещё и оба друга выпихивали обратно какого-то излишне настойчивого претендента:

      — Гуляй отсюда! Ты чё, не понял?! Уходи, бля! Не хочу, чтобы моего друга такое чмо ебало! Это мой друг, понял, нет?

      Началась ругань и толкотня, и в ней Лазарев с Толяном, хотя особо и не рвались вперёд, оказались вытолкнуты почти к самой двери.

      Мальчишка ни на что не обращал внимания — самозабвенно раскачивался и подвывал уже под новым мужиком.

      — Всегда такого пасса себе хотел, — сказал кто-то сбоку с влажным причмокиванием. — Ебливого… Заводят страшно.

      — Да на хрен такой подарочек! — Толян повернулся назад, но глаза скашивал в сторону комнатушки, чтобы ничего не упустить. — Ему пять мужиков надо…

      — Смотря какой мужик.

      — Да по-любому блядовать начнёт.

      Лазарев поморщился и начал проталкиваться назад: зря он сюда пришёл, с самого начала не хотел, а теперь… Он хотел расслабиться в приятной обстановке, а теперь его выворачивало от отвращения: от этой сцены, от скопления тел, пахнущих мылом, шампунем, потом, хлоркой из бассейна — всем вперемешку и сразу, от вязкой затхлой вони влажных полотенец, от забивающих уши пустых бессмысленных разговоров.

      Мальчишка в кабинке вскрикнул и начал всхлипывать — кончал. Потом всё затихло.

      Лазарев последний раз обернулся. Парень лежал на кушетке на спине, и теперь было видно его лицо. Раньше Лазарев видел только небольшой аккуратный затылок с коротко стрижеными тёмными волосами и маленькое розовое ухо почти без мочки. Сейчас лицо промелькнуло в профиль и лишь на долю секунды, но Лазареву показалось, что…

      Конечно, показалось.

      Он попробовал посмотреть ещё раз, но мальчишку уже развернули иначе, и виден был только задранный вверх острый подбородок и щека со стекающим вниз, на шею и к уху, плевком спермы. Мальчишка гнулся и запрокидывал голову, а худые ноги, белые, без следа загара, были закинуты за широкую и мокрую от пота спину очередного мужика.

      Лазарев ушел в турецкую парную. Толян нашёл его там через полчаса.

      — Ну как? Дождался?

      — Не… Сдулся, — махнул рукой Толян, с шумным выдохом садясь рядом. — Еле уполз. Разъебали пацанчика к хуям… Неделю сидеть не сможет.

      — Я, наверное, всё… — поморщился Лазарев. — Домой.

      — Да ты же ни с кем не познакомился!

      — Не хочу. Настрой не тот.

      — Ну, как хочешь… Я ещё покружу тут. Не уходить же, не поебавшись.

      Они ещё немного поболтали — Толян при этом не переставал внимательно оглядывать всех, кто заходил в хамам — а потом Лазарев пошёл к раздевалке.

      Он уже в дверях начал снимать с запястья браслет с ключом от шкафчика и поэтому, не заметив, едва не налетел на ту самую троицу: мальчишку, которого имели в кабинке чуть ли не всей сауной, и двух его клоунов-приятелей.

      Несмотря на обещания Толяна, мальчишка вполне себе нормально сидел и был уже одет в светлые джинсы и серую футболку, а один из дружков завязывал ему шнурки на кроссовках.

      — Ванёк, я не могу, честное слово, — хрипло шептал мальчишка, запрокинув голову назад и уперевшись затылком в стену. — Не могу наклониться…

      — Да я завязал уже! — Ванёк поднялся с корточек. — Вставай!

      — Бля… Меня так ведёт. Дай посижу…

      Лазарев повернулся к своему шкафу, поняв, что слишком долго смотрит на парней, и сунул ключ в замок. Жаль, глаза у мальчишки были всё время полузакрыты. Он хотел увидеть их.

      К парням подошли двое каких-то мужиков постарше и начали о чём-то разговаривать, о каких-то машинах. Лазарев догадался, что предлагают отвезти. Он — особенно после того, как увидел лицо близко и на свету — наверное, сам бы предложил отвезти, если бы был на машине. Просто отвезти, чтобы с этими недоделанными ничего не случилось. Он не был уверен, что у тех двоих столь же благородные намерения, но вмешиваться, понятное дело, не стал: чужие задницы и рты — не его забота. Забот у него своих хватает.

      Вся компания потянулась к выходу: они все смеялись.

      — …сто лет тут такого не видел! — говорил визгливый и резкий мужской голос.

      И будто бы в ответ ему прозвучал обрывок какого-то другого диалога, сказанный тем самым хрипловатым и словно бы шершавым, царапающим по коже голосом, что он уже слышал раньше:

      — … и в заднице вот такой хуй, а я не могу кончить. Больше не могу, совсем, прикинь…