Три минуты до судного дня

Глава 24 Жизнь продолжается

После того как Род в последний раз покинул наш номер, мы с Муди еще около часа сидели в отеле «Хайатт». Может быть, на самом деле прошло всего двадцать минут, но когда ты слишком устал, чтобы двигаться, когда ты обильно потеешь в кондиционированной комнате, голова горит огнем и тебя бьет крупная дрожь, минуты кажутся часами.

Терри предложила вызвать агента, который подбросит нас обратно в офис, но стоило ей поставить меня на ноги, как я захотел пройтись и почувствовать свое тело. Я надеялся, что тревожные симптомы разом исчезнут, как только Рода возьмут под стражу. Но этого не произошло. В обычный день на дорогу до офиса у нас ушло бы десять минут от силы, но тут я ковылял все сорок, опираясь на подставленное Муди плечо.

Когда двери лифта раскрылись на пятом этаже отделения в Тампе, все вокруг ликовали. Большинство моих коллег не знали о подготовке дела Рамси, но теперь слухи разнеслись по офису, давая каждому повод для радости. Арест! Конвой! Но у меня не было настроения. Я сидел в своем кабинете, пока мне не стало совсем плохо. Голова кружилась. Люди вокруг говорили, но я не понимал их слов. Поблагодарив всех участвовавших в деле, я зашел в туалет и закрылся в кабинке, просто чтобы снять стресс.

К тому времени я нащупал опухшие лимфатические узлы у себя под мышками. Шишки под подбородком тоже никуда не делись. Я не знал, что со мной не так, но симптомы пугали до чертиков. Еще хуже было чувство отстраненности от всего, что происходило вокруг. Муди, конечно же, знала, через что я прошел за последние полтора года. Корнер тоже. Кехо, Лихт, Сьюзен Лэнгфорд и несколько других моих коллег видели самые тяжелые моменты пути. Но почему-то мне казалось, что неправильно заканчивать все это радостными возгласами и давать друг другу пять, и виной тому был не только туман у меня в голове.

Мне нужно было отдохнуть — и как можно дольше, но работа по делу Рода еще не закончилась. На следующий день мне предстояло дать показания на его слушании по вопросу о содержании под стражей.

Я уже представлял, какой там будет зоопарк: общественность впервые услышит о случившемся, адвокат защиты впервые попытается сломать меня и разрушить все дело. В тот момент я не был уверен, что выдержу натиск. О сне можно было забыть, ведь мне всю ночь предстояло репетировать свои показания. Я был совсем не в форме — как в физическом, так и в психологическом отношении. Проторчав в туалете не меньше часа, несмотря на озноб, я все же вернулся в офис.

— Где ты был? — спросила Муди.

— Прочищал голову.

— Начальник тебя ищет. Тебя хотят отправить на пресс-конференцию.

— Пойди ты.

— Нет уж, — ответила Муди. — Если захочу сходить в цирк, то подожду, когда к нам приедет шапито.

— Мне надо подготовиться к завтрашнему слушанию, — сказал я. — И чувствую я себя ужасно.

— Честно говоря, Джо, выглядишь ты тоже жутковато. Иди домой. Я еще ни разу не видела тебя в таком состоянии.

— Я понимаю, что ты не со зла, — ответил я, обнимая ее и начиная собирать свои вещи. — Спасибо за все, Терри. Я тебе многим обязан.

— Джо…

Не знаю, что она собиралась сказать, ведь я не дал ей закончить.

— Мне надо идти. Прикрой меня, ладно? Я не хочу здесь быть. Мне нужен отдых.

Я выскользнул через заднюю дверь, успешно избежал встречи с прессой и каким-то образом умудрился доехать до дома, не заснув за рулем и не врезавшись в один из торговых центров.

На следующий день, 8 июня, я дал показания на слушании о содержании Рода под стражей. Обвиняемый сидел прямо напротив меня, а его мать смотрела на меня так, словно я был шлюхой в церкви. Адвокат Рода Марк Пиццо всячески старался поставить под сомнение мои методы и репутацию. Марк был похож на актера Энди Гарсиа (который, как и я, родился на Кубе) и мог похвастаться недюжинной смекалкой. Должен сказать, он прекрасно держался, учитывая, что каждое его слово ловило как минимум четыре десятка репортеров. Сидевший рядом с ним Род всеми силами старался выбить меня из колеи. Пока я занимал свидетельское место, он так и сверлил меня глазами.

Один из вопросов адвоката явно задел нас обоих, хотя я и не понимал, куда клонит Марк. Казалось, ему просто хотелось показать, что я эмоционально нестабилен, и это, в общем-то, было не так уж далеко от истины.

— Правда ли, агент Наварро, — сказал он, — что вы обнимали моего клиента почти при каждой встрече, перед началом и по окончании беседы?

— Правда, — ответил я. — Это было abrazo, дружеское объятие.

— Можно ли в таком случае сказать, что вам был небезразличен мой клиент?

Все было как на ладони — любовь, ненависть, бесконечно противоречивая природа наших с Родом отношений, пробирка переноса и растрепанных чувств, — но я не собирался вдаваться в детали.