Три подарка для ведьмочки

– Что ж, Настя, – протянул «ворон», с довольной ухмылкой разглядывая Мурочку. – Ловушка эта заряжена на ускоренный режим времени. Чем дольше ты упрямишься, тем больше вероятность гибели тела твоей миленькой кошечки. Предлагаю совершить обмен: ты возвращаешь мне МОЙ дар, а я, так и быть, отдам тебе обе составляющие ТВОЕЙ фамильяры, – сказал он, имея в виду ее дух и физическую оболочку, которую явно где-то спрятал для подстраховки.

Отдаст ли? Или, получив желаемое, убьет и меня, и Мурмизулию, и Андреаса заодно – зачем этой парочке злых гениев свидетели?

– Твоя подлость не знает границ, – процедил змей, ослабляя кольца, отчего я почувствовала себя беззащитной. – А ведь когда-то я считал тебя другом, – произнес он с горечью.

– А меня кем считал? – спросила Ванесса.

– Объектом для изучения.

– Что?! – возмущенно воскликнула она.

– Прекрасной и соблазнительной женщиной… – Кольца гибкого змеиного тела продолжали раскручиваться, двигаясь в опасной близости от границ нашей собственной «клетки». – Талантливой и любознательной волшебницей, способной на большие свершения, – сделал ей нехилый такой комплимент мастер, а когда на губах некромантки заиграла победная улыбка, добавил: – Если бы не твоя черная, грязная душа и подлость, которой ты умудрилась заразить даже Филиппа, ты стала бы великой магессой, а так… всего лишь фальшивка, как и все твои големы.

– Да ты… – Разъяренный вопль госпожи Смерть потонул в скрежете и грохоте, который издала отнюдь не железная ловушка.

Вокруг заискрило так, что я невольно зажмурилась, и оттого не сразу поняла, что такое круглое и холодное ткнулось мне в руку. Приоткрыв глаза, заметила мелькнувший в ворохе искр змеиный хвост, который, вероятно, и сунул мне в ладонь волшебные часы с кучей разноцветных стрелок. Вот только что с ними делать, я не имела ни малейшего понятия.

– Когда руны на часах вновь загорятся, поверни заводную головку – бросил змей, продолжая рушить «клетку» ценой собственной шкуры, а может быть, и жизни.

Серебристая чешуя его окрашивалась кровавыми брызгами. Или это были отсветы от ярких вспышек растревоженной ловушки? Лучше бы они!

Мастер, не имея возможности колдовать, сражался за нашу свободу, используя физическую силу. А я растерянно хлопала ресницами, прижимая к груди часы, и мысленно молилась святой деве за него и за Мурочку, потому что больше ничем им помочь не могла. Магия моя по-прежнему не работала, обереги – тоже, зато Фил с Ванессой развернули бурную деятельность по ту сторону пентаграммы. Он, раскинув в стороны руки, скороговоркой читал какое-то зловещее заклинание, а она, перебирая пальцами нанесенные на стекло руны, с садисткой улыбочкой мучила фамильяру, которая корчилась от боли и ужаса в проклятом ящике.

Тварь, тварь, тварь!

Лицемерная, мстительная… фальшивая!

Как же точно Андреас охарактеризовал некромантку!

Когда в груди моей словно черная дыра открылась, высасывая силы, я покачнулась и схватилась за сердце. А когда искры вокруг обратились кровавым заревом, почувствовала, что земля опять уходит из-под ног, а сознание стремительно меркнет. Проваливаясь в холодную тьму, заметила три яркие вспышки, похожие на порталы. А может, это просто воображение сыграло со мной злую шутку, подарив на прощание надежду.

– Суворова! Стоять! – окрикнул меня такой знакомый… даже родной голос. – На второй год оставлю, если сейчас грохнешься!

Нет, это точно не воображение – это Валь собственной персоной!

Неужели мои молитвы были услышаны?

Ночью…

Устроившись на ковре возле кресла, на котором сидел Андреас, я, не выпуская из рук спящую Мурмизулию, слушала герцога. Хотя, если честно, предпочла бы послушать Вальдемара Сигизмундовича, но его, к сожалению, не было. Граф и еще несколько магов времени продолжали охоту за умудрившимся сбежать Филом, а Мэнсфилд, допросив Улу-Ванессу, которой повезло гораздо меньше, чем ее напарнику, пришел к нам, чтобы узнать о самочувствии мастера и поделиться новостями.

Мое самочувствие главу ордена времени тоже волновало, потому что дар, из-за которого все и закрутилось, либо снова уснул, либо вернулся к прежнему владельцу, невзирая на сорванный ритуал. Чтобы окончательно это прояснить, надо было поймать проклятого «ворона». Впрочем, поймать его следовало не только поэтому. Слишком уж много вопросов накопилось к Филиппу Петровичу у бывших сослуживцев. Да и у меня тоже, но получится ли их задать – неизвестно. Я ведь, скорей всего, больше не одна из чертовой дюжины, а значит, и дел со мной никаких маги времени иметь не будут.

От мысли этой было так грустно, что сердце сжималось, а на глаза наворачивались слезы. Но я держалась… ради себя, ради Мурмизулии и ради мастера, которому хватало проблем и без моего нытья.

Словно почуяв это слезливое настроение, фамильяра заворочалась и приоткрыла глаза.

– Проснулась, Мурочка? – прошептала я, улыбаясь. Глаза предательски защипало, на сей раз от радости. Облизнув от волнения губы, почувствовала соленый привкус – все-таки расплакалась! Эх, я…

– Очнулась? – моментально отреагировал на мой шепот Андреас.