Три повести

— Зна-чит… зна-чит… — вдруг споткнулся он на слове, — значит, и мне надо сказать вам «спасибо». Я — вам, вы — мне. И так — бесконечно… Нет, так не надо. Скорее, спасибо вам. Это точнее. Да, да! Если каждый из нас — я имею многих! — выведет на свет божий двух дураков или нерадивых работников — жизнь буквально засверкает, точно радуга.

— Верно! — воскликнул я.

— А вам, дорогой товарищ журналист, я бы посоветовал отдыхать теперь. Все, что возможно… — Заместитель председателя задумался. — Все, что возможно, мы сделаем. Пусть в этом не будет сомнений. Посмотрим, что это за председатели и директора в Скурче!

Я встал. Поблагодарил. Протянул ему руку. Он тоже встал, вышел из-за стола. Продолжал улыбаться — правда, одними только уголками губ.

— Как это полагается? — сказал он. — Как в романах полагается? Такой человек, как вы, должен забросить море, пляж, девушек, родных, плюнуть на свой отдых и ринуться на борьбу со злом. Верно?

— В плохих романах, — сказал я подчеркнуто.

Глаза его сверкнули, словно от задористой, вдруг народившейся мысли:

— И в плохих, и в хороших. Я… я… Я не совсем разбираюсь. Немножко разучился разбираться, где хорошие и где плохие книги. Одним словом, не убивайте свой отпуск, а мы поработаем. За это государственные деньги получаем.

Черт возьми, понравился мне этот товарищ! И я сказал без обиняков, что в плохих романах и чиновников выводят таких, которые не всегда похожи на живых…

— Не льстите, — вполне серьезно попросил он. — А вот вам еще раз большое спасибо. Думаю, что преодолеем скурчинские недостатки.

И мы простились.

Пришлось моих друзей ждать. Возле закрытой на замки машины. Они, оказывается, слонялись где-то поблизости. Вместе с Виктором Габлиа.

— У вас все? — сказала Лидочка, приметив меня.

— Все.

— Прекрасно! Куда же мы пойдем?

— Куда угодно.

— С делами — порядок? — поинтересовался Валя.

— Да. А с тобой, Виктор, мне надо особо поговорить.

Мы с ним условились о встрече, он попрощался с нами.

Что делает человек, попавший в город? Как правило, слоняется по магазинам. Этой участи не избегли и мы. Лидочка в универмаге набросилась на какой-то ситчик. Восторженно заявила, что не видывала ничего подобного. Ей завернули два с половиной метра. Купила себе приколки-невидимки. (Они тоже привели ее в восторг.) «Нет, в Сухуми всего много», — сказала она.

Валя смотрел на ее коммерческую деятельность весьма скептически — я бы даже сказал, с каким-то презрением.

— Ой, какие очки! — воскликнула Лидочка.

Сунула мужу под нос зеркальные противосолнечные очки. Он не пожелал их нюхать. Брезгливо отвернулся и сказал:

— Покупай немедленно для ровного счета. Их у тебя будет дюжина!

Сунула себе в сумку и эту покупку. Туфли тоже привели ее в неописуемый восторг. Да, это была настоящая женщина! Стала визжать и пищать от радости. Ей хотелось надеть сразу несколько пар и щеголять в них. Валя хватался за голову: ну зачем так громко выражать свой восторг?

Лидочка передала мне свою сумку и приступила к примерке. К счастью, против женщины восстала женщина: то есть Лидочка стала браковать пару за парой. То ей не нравился носок, то каблук, то подъем, то стелька, то ремешок, то цвет. В конце концов успокоилась, сообщив продавщице, что туфли вовсе не нужны, ибо вполне ими обеспечена. Валя облегченно вздохнул. Мы пошли дальше.

— Посмотрите на него! — возмущенно говорила Лидочка. — Как он доволен, что туфли пришлись не впору.

— Это ты им не впору, а не они тебе, — буркнул Валентин.

— Вот возьму да и куплю первую попавшуюся под руку пару!

— А я что говорю? Покупай!

Я подумал: ученая женщина, а на мелочах срывается. Ну какая же это проблема — туфли?! Не босая же ходит! Но тут, видимо, и заключается трудно постигаемый секрет: женщина все-таки есть женщина, недаром говорят, что она излучает какие-то токи, совершенно отличные от мужских.

Мы шли по главным улицам, меняя направление по прихоти Лидочки. Увидев рекламу — тюленя с мороженым на носу, заявила, что умрет, ежели не съест мороженого сию же минуту. Пришлось поторопиться и занять место под матерчатым грибком. К мороженому я попросил шампанского.

— Посмотрите-ка, — сказала Лидочка, — это шампанское не московского производства?

— А иного вы не пьете? — спросил я.

— Нет, дело в том, что я хорошо знаю директора московского завода. Это весьма симпатичный человек.

Валентин сказал:

— Вот тут я полностью схожусь во мнении с моей женой: это действительно интересный человек. Он предложил новый метод ускоренного производства вин.

Я бросил взгляд на этикетку и разочаровал моих друзей: вино оказалось не московского завода.

Лидочка вкратце изложила историю производства шампанского (королевские виноделы во Франции изготовляли его в течение нескольких лет) и суть изобретения. Несколько лет — и несколько недель! Правда, есть разница? Причем при равных вкусовых и прочих качествах.

— Шампанское — вино эпохи коммунизма, — деловито заметил Валя.

— А что? — пылко поддержала его Лидочка. — Раньше его пили короли и требовалось шампанского не много, а нынче пьет весь народ и нужда в нем большая. Правда?