Три повести о Бочелене и Корбале Броче

Где-то рядом голосок каркнул, затем хрипло произнес: - Теперь ты мой, демон. Перерезать горло. Вырвать язык. Выкрутить нос. Содрать брови. О, доставить боль, чтобы слезы струились из глаз и кровь отовсюду! Агония, нервы в огне! Кто такая тетя Нупси?

Эмансипор схватился руками за нависшее мертвое лицо, оттолкнул труп в сторону. Тот сложился в углу плетеной корзины.

- Я тебя за это достану! Видел нож? Начнем с пупа! Налягу и покромсаю на пласты, отсеку запястья - и руки на палубу! Мужья - напрасная трата времени, так что не думай! Спорим, она тебя ненавидела.

Синяки, болезненные шишки на лбу, вкус грязи и крови на языке, ребро или сразу три сломаны, ломота в носу. Эмансипор Риз пытался вспомнить, что стряслось, понять, где он оказался. Тьма сверху, слабое призрачное свечение от седовласого трупа, со всех сторон скрип, стоны ветра. И кто-то говорит. Он повернулся на локте.

Тощая девочка с выпученными глазами скорчилась у кривой плетеной стенки, сжимая в поцарапанных ручках нож. - Не вредите мне, - пропищала она, как мышь. И затем добавила взрослым скрипучим тоном: - Она не для тебя, демон, о нет! Мои зубы прыгнут на твое горло! Один за другим! Видишь нож в руках дочери? Он выпил жизнь из тысячи врагов!

К его лодыжке была привязана веревка, кожа жестоко ободрана. Все суставы ломило. Это родило теорию, что же с ним. - Я в проклятом вороньем гнезде. Они подвесили меня, ублюдки. - Он прищурился на девочку. - Ты Бена Младшая.

Та отпрянула.

- Полегче, я тебе не наврежу. Я Эмансипор Риз...

- Манси Неудачник.

- От иных прозвищ не избавишься, какая бы удача тебе ни выпала.

Кашель. - Удача?

- Да, выгодная работа. Надежный заработок, вежливые хозяева - ну, женушка должна танцевать на кургане, там, в Скорбном Молле. Дети, наконец, без глист и вымыты, опрятно начищены зубы и все прочие причуды моды. Да, мое невезение давно позади, мертво, как почти все старые знакомцы. Почему...

- Молчи. Гвозди, глупец, вырвались на свободу. Духи спущены с поводков, призраки и привидения восстали, и один страшнее прочих. Тянутся когтистые лапы. Души схвачены - ох, слышал бы ты вопли в эфире! Схвачены, сожраны, и он растет! Сила складывается слой за слоем, мрачные доспехи против изгнания - множество ноздрей чует запах смертной жизни, ох как он охотится, чтобы засунуть всё в полную клыков, слюнявую, черно-дёсную и отвратно-вонючую пасть! Слышишь, прямо сейчас хрустят черепа!

- Ты спятила, дитя? Почему сквозь юные губы столь неподобно доносится хрип старухи?

Бена Младшая заморгала. - Матушка, - шепнула она, кивая на труп. - Она говорит, предупреждает вас, да... ну чего так странно смотрите? Почему не обращаете внимания на ужасный взор, сир? Бена Старшая предупреждает нас - внизу есть он! Самый жуткий, ох, нам некуда бежать!

Эмансипор со стоном сел и начал ослаблять узел на лодыжке. - Ты права, Бена Младшая. Совсем некуда. - Он понимал, что нужно с великой осторожностью обращаться с несчастной девицей, чем разум треснул в плену плетеной корзины, в обществе матери, умершей недели назад. Пропасть одиночества и заброшенности оказалась слишком глубокой, она угодила в котел безумия.

Бена Старшая показалась снова, характерно оскалив зубы на лице дочери: - Все умрут. Кроме меня и дочки - когда он придет, обвивая мачту, и влезет в корзину, ТВОЕ горло он схватит, Неудачник. Мы будем смотреть, как он тащит тебя к краю. Мы услышим хруст и треск костей, бульканье крови, липкий шлепок лопнувших глаз...

- Думаешь, он не унюхает вас? Твою дочь - наверняка. Кровь ее жизни, жар дыхания, вот влекущий магнит всех неупокоенных...

- Я ее защищу! Скрою! В объятиях, о да!

Эмансипор с трудом встал, прижавшись к боку корзины. - Может сработать. Желаю вам обоим удачи Госпожи. Я же полезу вниз...

- Не смей! Слышишь их внизу? Безумие! А тот бродит, жадно всасывая ужас...

И, словно в подтверждение описаний Бены Старшей, новые крики снизу. Усиленные, удвоенные, повторяемые. Истошные, отчаянные, звериные.

Мачта и гнездо содрогнулись, словно по ним ударил кулак великана. Резкий треск. Они услышали, как рея сорвалась с креплений и ударилась о палубу.

- Дыханье Худа! - всхлипнул Эмансипор, хватаясь за край. Изогнулся, прищурился, глядя вниз. Тени сновали по палубе, тени скорее из кошмара, нежели реальные. Какое-то тело валялось у двери надстройки. Было не видно, что ударило по мачте, но слуга рассмотрел белые следы расщепов на залитом смолой бревне. - Кто-то бил по нам снизу, наверное, из самого трюма! - Обернулся предупредить Бену Старшую и мельком уловил блеск рукояти летящего к голове ножа.

Белый свет!

"Колокола, Сабли! Не слышишь треклятых колоколов?

Ох жена, что же я наделал?"