Три ролика магнитной ленты

— Нет, не ходит. Хозяйка его не любит. «Не желаю, говорит, в своем доме шпану держать…»

— А вы его часто видите? Знаете, как он живет?

— Да где ж мне успеть? У меня своя семья. Забот — хоть отбавляй. И то надо, и се надо. Везде приходится поспевать. У меня свой-то хоть и не шибко, но тоже выпивает. И с детьми возни много — школьники… А Васька что ж? Иногда заглянет, да и то чтобы денег занять… Вот вы говорите, что в карты играет да водку пьет. А в кого же ему быть хорошим?..

— Знаете, он сейчас болен, — сказал я.

— Болеет, говорите?

— Да. Простудился. Лежит в общежитии.

— Ладно, что сказали. Завтра же схожу попроведаю.

10

Выздоравливал Мохов медленно. Целыми днями валялся на койке. Наспался вдоволь. Днем бывало скучно. Во всем общежитии тишина. Народ в основном на заводе, а те, кто во вторую смену, либо спали, либо уходили по делам.

Часов с двух дня начиналась возня — уходили во вторую смену, а потом после четырех — приходили с первой. В коридоре — топот, хлопанье дверей — то поближе, то подальше. Говор. И тогда Васька прислушивался, ожидая своих. Он различал их по шагам.

Рогов вошел шумно.

— Как живешь? — спросил Ваську. — Есть хочешь?.. Я на камбуз. Тебе чего принести?

— Ничего не надо…

— Брось ты! Ладно, чего-нибудь захвачу.

Назавтра бригадир принес Ваське зарплату — тридцать шесть рублей.

— Маловато получаешь. — Рогов неловко помолчал. — Начальство тебя премии лишило…

Васька ничего не ответил. Его каждый месяц премии лишали. Получку получит — просадит в карты. Михе столько задолжал, что и за два месяца не рассчитаться.

Позднее заявился Богодухов. Вызвал Ваську в коридор.

— Кот, Фикса гроши требует.

Васька отдал двадцать рублей.

Богодухов ушел. Потом снова появился.

— Фикса еще требует.

— Нет у меня больше…

Богодухов пожал плечами.

— Сам гляди…

— Чего он приходил? — спросил Рогов, когда Васька вернулся в комнату.

— Да так…

— Нет, ты скажи. Где получка?.. Ну-ка, покажи.

Васька замялся.

— Я знаю — где… Эх, парень! Брось ты все это дело — картишки, водку. Плохо кончишь.

Васька завалился на койку, уткнулся в подушку.

Миха ввалился в комнату неожиданно, днем. От него несло сивушным перегаром. Васька был один. Миха недобро усмехнулся, оглядел комнату.

— Культурно живешь, Кот. У бригадира под крылышком.

Васька не ответил.

— Где матросикова койка?.. Эта? — Миха ткнул кулаком в подушку. — Где его шмотки?

Васька не шевелился.

— Молчишь? Отколоться хочешь, да?.. От Фиксы не уйдешь далеко… Мне монета нужна. Завтра пригони.

— Где я возьму?

Миха усмехнулся.

— Забыл, где их берут? У матросика, понял?! И завтра же волоки, не то…

Миха поиграл желваками и, ничего не сказав больше, вышел…

Васька знал, что Миха придет. Знал и ждал со страхом. Васька знал, что Миха не оставит его в покое. Миха властвовал над ним и помыкал как хотел.

…А первая их встреча произошла в тот день, когда Васька вернулся из детколонии и, не найдя приюта в отцовском доме, отправился добывать еду на рынок, как делали они это с Варей в давние года: Варя обычно шла впереди, а Васька за ней, держа в руке «тюкалку» из проволоки с острым загнутым концом. Когда какая-нибудь торговка отворачивалась, Васька под прикрытием Варьки «тюкал» в какую-нибудь овощь и, наколов ее на острие, потихоньку утаскивал. Так они добывали огурцы и помидоры, картошку и подсолнухи…

В тот день Васька еще только миновал базарные ворота, как услышал оклик:

— Эй, шкет, поди сюда.

Васька подошел. На травке за киоском сидели двое. Одним из них был Миха.

— Хочешь выпить? Вот тебе червонец, приволоки вон из той забегаловки хлеба и колбасы.

Васька принес. Ему налили водки и дали закусить. Миха увел Ваську с собой. Так Васька попал в «жестянку». Поначалу Ваське казалось, что его жизнь идет как надо. Он безропотно выполнял все, что ему приказывал Миха. А Миха сам не рисковал. Ваське больших дел не поручал, а посылал по мелочам, но где легко можно было засыпаться.

Однажды Миха заставил Ваську добыть ему чистые бланки с цехкомовской печатью. Это оказалось делом нелегким. Днем в цехкоме всегда бывали люди. Печать лежала в столе у «казначейши» — женщины, которая принимала членские взносы и выдавала профмарки. На ночь печать запирали в железный сейф. Днем проштамповать бланки было невозможно. Васька решил попытаться что-нибудь сделать ночью. Он выпросил у Дрожжина ночное дежурство, и часа в три, когда цеховые дежурные сидели на одном из участков, Васька отправился на второй этаж бытовок, где помещалась комната цехкома. Он уже знал, что ключ прятали в пожарном ящике. В коридоре было полутемно. Только на лестничных клетках горели большие лампочки, но они не пробивали темноту длинного коридора.