Три сестры

Но госпожа Вейцман уже решительно направляется вперед. Она стучит в дверь кабинета и входит, не дожидаясь приглашения.

– Хаим, это Ливи, новая горничная, которая не даст нам расслабиться.

– Добрый день, Ливи. – Президент поднимается из-за стола. У него козлиная бородка и круглые очки. Он похож на университетского профессора. – Я много слышал о вас.

У него дружелюбный взгляд, и Ливи чувствует расположение к этому человеку. Он протягивает ей руку, и Ливи пожимает ее. Непроизвольно она прячет левую руку за спину, и этот жест не остается незамеченным. Он дотрагивается до ее руки и очень осторожно поднимает вверх ее рукав, потом ласково проводит пальцами по выбитым цифрам.

– В этих цифрах заключено целое путешествие, верно? – тихо произносит он, и Ливи кивает. – Расскажете мне об этом?

– Когда он держал меня за руку, я возблагодарила Бога за человека, подобного Хаиму Вейцману, человека с такой проницательностью. Я по-настоящему почувствовала, возможно впервые, что вношу вклад в будущее Израиля. – Ливи ужинает с Магдой и Ицхаком, развлекая их мельчайшими подробностями своей встречи с президентом. – Слушая мою историю, он не сказал ни слова. Ни одного, просто дал мне говорить.

– Бедняга! – смеется Магда. – Значит, он во второй раз выслушал нашу историю.

– Моя отличается от твоей, – произносит Ливи, в тот же миг пожалев о сказанных словах. – Я не хотела этого говорить, Магда. Прости, прости.

Магда улыбается:

– Не волнуйся, Ливи. Я знаю, что не хотела. – Однако всякий раз, когда упоминается тот факт, что ее сестры провели в лагерях два долгих года, пока она жила дома с матерью, не ведая об их страданиях, Магда испытывает приступ вины и отчаяния. – Я знаю лишь, что он заслужил право называться Отцом Израиля, и я думаю, госпожу Вейцман можно теперь называть Матерью Израиля.

Когда Магда уходит в спальню полежать после ужина, Ливи приходит к ней. Магда чувствует, что сестра все еще расстроена.

– Ливи, все хорошо. Я ни на секунду не подумала, что ты пыталась обидеть меня.

Глаза Ливи полны слез.

– Я рада, что тебя там не было, Магда, правда. Знаешь, что придавало нам с Циби сил? Вера в то, что ты во Вранове заботишься о маме и дедушке.

Это не улучшает настроения Магды.

– Что расстраивает больше всего, так это воспоминания о наших последних днях во Вранове. – Она приподнимается и садится. – Каждый вечер мы садились за ужин – еды было немного, но определенно больше, чем у вас, – мы садились за стол, молились за вас обеих и ели. Я принимала еду как должное, иногда даже принимала присутствие мамы и деда как должное. Они всегда велели мне прятаться, не быть на виду, превратиться в призрак. Иногда я выходила из себя, кричала на них, требуя, чтобы отпустили меня отправиться на ваши поиски. – Магда смахивает слезу.

– Мне жаль, Магда.

– Моя безопасность значила для них очень много, но я не хотела быть в безопасности, я хотела быть с тобой и Циби. И потом мое желание исполнилось, вопреки желанию мамы и вашему. И никому от этого не стало хорошо, и меньше всех мне. – Магда плачет, и слезы падают на ее округлившийся живот.

Ливи забирается в кровать, и сестры ложатся обнявшись.

– Магда, думаешь, мы не понимали, как мучительно тебе было не знать, что с нами случилось? Ты, наверное, с ума сходила. На твоем месте я наверняка наделала бы глупостей.

– Например, уступила бы Висику? – Магда улыбается сквозь слезы.

– Этот парень – надеюсь, он мертв, – с горечью произносит Ливи. – Да, я не стала бы обращать внимания на слова мамы и чьи-то еще, и, вероятно, меня убили бы.

– Ну в таком случае надо радоваться, что я осталась дома.

– И потом, Магда, ты приехала, толстая и сильная, – поддразнивает Ливи, но тут же становится серьезной. – И слава Богу! А иначе как бы мы вынесли все эти марши, если бы не ты?

Циби сообщает Магде и Ливи, что снова беременна, и Ицхак просит приятеля отвезти его и сестер на ферму. У Меллеров скоро будет трое детей, думает Ливи. Эти новые младенцы появятся на свет в атмосфере национальных устремлений превратить страну в процветающую и культурную еврейскую родину, и они с сестрами вносят в это свой вклад.

– Поторопись и выходи замуж, Ливи, – говорит Циби. – Мы хотим наполнить наши дома младенцами.

– Я не собираюсь выходить замуж только для того, чтобы у твоих детей появился еще один кузен! – в негодовании произносит Ливи.

– Я и не предполагаю, что это единственная причина, котенок, – отвечает Циби. – Но ты ведь любишь Зигги, да?

– Не знаю!

Циби смотрит на Магду:

– Она в порядке?

– Я здесь, Циби. Можешь сама меня спросить.

– О Господи, что с тобой? – спрашивает Магда. – Дело в Зигги? Что-то не так?

Ливи вдруг начинает плакать.

– Простите, – рыдает она. – Я не расстроена, а просто… просто смущена.

Ливи садится на диван, по бокам сидят сестры и гладят ее по спине.

Циби сейчас на знакомой территории: она знает, как успокоить Ливи. Разве она не делала этого раньше, и в худших местах, чем собственный дом в земле обетованной?

– Смущена? – переспрашивает Магда. – Ты расскажешь нам, что случилось?