Три степени свободы (СИ)

Господин спал на спине: глаза плотно закрыты, лицо спокойное, умиротворенное. Я наклонился к нему, разглядывая, и он сразу же нахмурился во сне. Губы искривились, словно начал видеть кошмар, а потом глаза его открылись, и кошмар он начал видеть наяву, как я подозреваю… Закричать не успел, а может и не собирался; я просто прикрыл его рот ладонью и не смог не улыбнуться. Какие большие испуганные глаза! Никогда не забуду, хотя долго полюбоваться ими не смог. Он быстро пришел в себя, быстро успокоился, страх сменился принятием и, заметив это, я убрал руку.

— Я рад вас видеть, — проглотил ком в горле. — А вы хоть помните меня?

— Тилла, — вымолвил господин. — Ты еще жив.

Вот так просто: «Ты еще жив!»

Я был готов выть, бегать, рыдать; я был готовы выдержать тяжесть неба и даже не заметить, а господин ничего не чувствовал.

— А вы ждали когда я умру?

— Все года, — легко ответил, и я замотал головой:

— Нет, нет, не врите, — я, правда, не верил лжи и оправдывал ее: — Зачем? Вы же могли меня убить, поэтому если бы хотели, то убили бы. Не ждали бы.

— Ну, еще я ждал — когда ты сбежишь? Мне казалось, все закончится именно этим.

— Да, именно этим, — наклонился к нему ниже, и господин задрал подбородок — будто гордый, а может, я слишком сильно пропах вином. — Мы сбежим.

Мне хотелось напугать его — снова уловить его страх, которая источает кожа или расширенные в тихой панике глаза; но нет, он контролировал.

— Ты сбежишь, — поправил рукой ворот ночной рубашки, задирая повыше, скрывая ключицы. — Сбегай, Тилла.

Это прозвучало как вызов, скрытый приказ; наверное, он ведал, что мог мой управлять, чувствовал. А может, просто привык управлять и, уже не отдавая себе отсчета, когда у него есть на это права, а когда нет. Ладно, в любом случае, со мной он чувствовал, что права имеет, и прав был.

— Я украду вас, — и, чтобы придать решимости словам, чтобы подтвердить эти самые слова, я схватил его за кисть, чувствуя хрупкую кость под пальцами. Сжал, а господин засмеялся — совершенно искусственно, и это задело, порезало меня. Голова его запрокинулась, шея оголилась, хотелось его убить.

Рука моя отдернулась сама собой, пальцы слабовольно разжались, я почувствовал небывалый упадок сил и духа.

— И куда? — оттолкнув меня, он поднялся. — В лес? Если собрался меня убить, то убивай сейчас, я не заслужил долгих мук.

— Я не хочу вас убивать, вы знаете.

— Но твой лес убьет меня, — криво усмехнулся, порезал еще раз. — Куда? Куда, Тилла, ты можешь сбежать? — продолжал он спокойно. — У тебя нет ничего. Ты никто. Ни дома, ни семьи, ни призвания. Ты просто бессмысленное тело, которому некуда идти; тело, которое нигде не сыщет покоя. Ты просто зверь, и место тебе среди зверей. А если в лес свой вернуться не можешь, то просто отыщи свою смерть.

Господин Ореванара предлагал мне умереть. Без улыбки, без насмешки. Ровным голосом он рек самые холодные слова на свете. Интересно, как его рот не сковало льдом?

— Разве ты не ощущаешь, что в этом мире ты абсолютно лишний? Я думал об этом, Тилла; я понял, что ты просто должен был умереть. Это твое призвание — быть в земле.

Он смотрел на меня без какого-либо страха, и я осознал, что будущего у нас нет. Бежать некуда, этот цветок в плохих условиях погибнет. Да, будущего нет. Пока у меня ничего нет — о будущем не может быть и речи. Я осознал: мне нужно еще ждать, ждать и действовать, и принял я эту мысль спокойно. Также невозмутимо оставил господина Ореванару одного. А после он уже оставил замок.

Прошла неделя, я вел себя более, чем смиренно и Нелеллу млел от этого. Гладил меня по волосам, шептал всякие глупости на ухо и улыбался по-прежнему, словно блаженный. Часто вспоминал «Каллиса», ругая того, очерняя, издеваясь, и я соглашался, кивал в такт каждой капле яда.

И потом эта неделя кончилась. Благодаря примерному поведению, я узнал информацию о врагах королевства, которая была необходима для действий. Неделя кончилась, план созрел, оставалось только вырвать правильный момент, и этот правильный момент попался.

К нам в покои, большими кипами и охапками, слуги натаскали весенние цветы. По приказу принца, естественно. Разложили их на полу и Нелеллу приступил к очередному уроку — в этот раз с практикой.

— Ты только посмотри — как они завяли, какими уродливыми и серыми они стали… — он подошел к трупам былого ближе, а я все гадал — держится ли его рыжая голова на чем-то большем, чем жилистая шея. — Просто прах. Цветы — это не более, чем временность, Тилла. Надеюсь, этому я тебя научил… Просто прах, просто гниющая и пахнущая красота.

— Да, Нелеллу, — ответил я, и осознал, что нет, все-таки не держится.

Раз цветы — это близкая кончина, то Принц… обычная рыжая тыква. Я действительно осознал, что не держится… И взялся за нож.

========== Глава 4. Гнаб и племя ==========