Три степени свободы (СИ)

Да, и этот траур носили все, и я маскировался под это «все» как мог.

Понял, что близко к цели, когда лесная полоса затянулась на дни; я прорывался и прорывался через гущу деревьев. Шел медленно, то и дело останавливаясь, лошади было очень тяжело, хрипела. А потом мы выбрались, и я сразу понял, вдохнул воздух и осознал, что здесь привычного королевства нет. Словно другой мир, и признаться, этот — другой мир — пах лучше.

Поляна без деревьев и затем, на горизонте, завиднелось строение. Из светлого дерева, со штыками, не позволяющими подойти к стенам, к забору высотой метра в три.

— Кто? — закричали люди наверху, завидев; и понятия не имел, ведают ли они про меня. Ведают ли про Тиллу, про убийства Нелеллу, знают ли они, что в соседнем королевстве, до некоторых пор, имелся принц вообще?

— Тилла, — ответил и вытащил жуткую, желто-серую голову из мешка, чтобы поднять на вытянутой руке. — И Нелеллу.

Они смотрели на меня в полном молчании, и первый, пришедший в себя, закричал кому-то внизу:

— Открыть!

Ворота распахнулись передо мной, и я направился внутрь, со смиренной лошадью, со смиренной мертвой головой, грязные волосы которой зажаты в руке. Как явственно я это помню, словно по-прежнему держу… Тогда думал, что Нелеллу, наконец, принес мне удачу, пусть это и стоило жизни.

Все происходило на площади, меня даже ни в какое помещение не повели, скрывая от людей, все на глазах. Люди в вываренной коже окружали, и через несколько минут пришел, как я понял, самый главный этого лагеря.

— Правда ли, что ты Тилла? — все же знали обо мне, слухи быстры и всесильны, для сплетен, как и для меня, нет пределов.

— Правда, — вытянул руку, еще раз демонстрируя голову принца, и главный подошел ближе, рассматривая, и вынося вердикт:

— Что ж, верится, куда еще мог прийти убийца принца? Только к их врагам, — и оскалился, — мы тебя ждали.

Его звали Гнаб, и его задача в ту осень охранять границу, в буквальном смысле пасти. Гнаб называл своих людей племенем, место, где пребывали — лагерем, а правящего человека — Вождем и никакого имени.

— Плохо жилось там что ли? — с некой недоверчивостью поинтересовался за поздним приемом пищи в холодной, светлой столовой. Пятьдесят деревянных столов и еще больше скамеек.

— Да, плохо, я лесной, — в этом ведь весь ответ, да? Расчет попал в точку, и Гнаб задумался, посмотрел на меня сквозь прищур:

— И это правда, значит, лесной… не в ту сторону ты пошел все же, — и цокнул языком, — на юг надо было.

— А что на юге? — поинтересовался, нагружая в тарелку зажаренную домашнюю куру без всяких овощей, которые приняты и в обиходе в королевстве.

— Там… — и Гнаб засмеялся, а после встал и хлопнул в ладоши, привлекая внимание собратьев. — Парни, что у нас на юге?!

Все захохотали и после замукали словно коровы, замяукали будто коты, и зарычали по-дикому, и все, абсолютно все выставили два пальца — указательный и средний и ко лбу приложили, имитируя рогатых животных. Му-у-у, бу-у-у, бу-э-э-э..!

— Место там, для таких, как ты, — Гнаб сел обратно и продолжил: — Здесь ты не пропадешь, конечно, но и ничего не выдающегося не сделаешь. А я ведь вижу в тебе существо не робкое, способное.

Я согласился идти на юг, и согласился также с надобностью найти лесных, связаться с ними, установить контакт. Ведь их породы зверь.

Лошадь мою не вернули и голову Нелеллу также. Подумал, что их обоих съедят — ну лошадь уж точно, и прогадал. Дали мне коня откормленного, заверили, что выносливее не бывает, а про мою прошлую спутницу упомянули — что еще отхаживать надо, захудала.

— Голова Нелеллу тоже захудала? — спросил в шутку и Гнаб оценил, засмеявшись:

— И прогнила, жрут принца вовсю, — и добавил серьезно: — Мы ее предали земле, поверь, и без нее тебя примут, с ястребом на рассвете улетело письмо.

Путь на юг, таящий в себе неизвестность и туман, выходил намного проще. Никакого смятения, сомнения, и уж тем более страха в себе не хранил. Я все лучше и лучше видел цель, наконец понимая, что жизнь повернула на верный курс. Наконец, я больше не отплывал от Господина Ореванара, а, наоборот, прыжками приближался к нему. Никакой тоски и никакого умирания, впервые с момента выхода из леса вернулся к жизни.

Жизнь — это не когда размеренно, не когда один день чудовищно похож на предыдущий. Жизнь — это борьба за каждый шаг, за каждый вздох, и как же мне хотелось научить этому воззрению Господина.

========== Глава 5. Счастье на юге ==========

Я двигался по окраине, по самой кромке рощи, надеясь острым зрением выявить движение лесного, но не повезло.